хрен, я его не знаю. Что отвечает кэп не слышно, только фрагменты, – «…откуда он взялся… в задницу… пускай хоть десять…»
– Ты нажал?
– Да.
– Ну, кури, сейчас наш Павлик Морозов тебя отсинхронизирует по-полной.
Кофеварка неподвижно висит перед вращающимся Лагранжем в ста километрах, на левом флексе появляются кривые подхода, графики включения двигателей и прочая лабуда. Каю остаётся только смотреть, – рулит Павлик, кем бы он ни был. Поезд медленно закручивается по часовой стрелке и дает короткий импульс, Лагранж в стёклах кабины начинает увеличиваться в размерах. Становятся различимы кратеры, складки и расщелины, прямо по курсу, – мерцающий огнями гостеприимный порт. Метров за семьсот от поверхности, поезд делает разворот на сто восемьдесят и теперь перед кабиной вращаются звёзды, Кофеварка ползёт кормой вперёд. Каю немного не по себе, скорость конечно небольшая – пять метров в секунду, но если Павлик облажается, врубиться в поверхность будет не очень приятно. Тем более аварийный скафандр остался в шлюзе. В боковых иллюминаторах уже видно поверхность, яркие огни вокруг оголовья освещают серый неземной пейзаж. Место не очень веселое, – успевает подумать Кай, и тут тягач оказывается в шахте. Еще десять метров и стоп, – заскрежетали захваты, Дьявольскую кофеварку ощутимо тряхнуло, и Кай отстегнул ремни. Приехали, – конечная станция. Гибкий рукав шлюза проплыл перед кабиной и пришвартовался к тягачу.
Каждые два фута в шлюзовой трубе торчат ременные петли. Бунаре перебирает руками, за спиной рюкзак, на глазах очки трекера. Глобальной сети тут конечно нет, но перед полётом Кай залил в него всё, что связанно с космонавтикой и астероидами. Глядишь, подскажет, – не даст перепутать гальюн с реакторным отсеком. Сквозь прозрачные стенки сочится льдистый поток освещения шахты, труба шлюза проходит между стеной и поездом, потом плавно заворачивает, и оканчивается круглым люком. «Оставь надежду всяк влетевший» – написано размашисто, толстым красным маркером. Кай задумывается над семантикой русского слова «влетевший». Кажется, оно чаще упоминается совсем не в связи с полетами, тем более в невесомости. Над люком загорается зеленый диод, гудит серводвигатель, – ещё один отсек. Тут пару камер наблюдения, жерла газовых нейтрализаторов, шкафчики с инструментом и скафандры. Кай завис перед следующим люком, прошло несколько секунд, и вдруг дверь распахивается в тёмную бездну. Он непроизвольно ухватился за скобу, – прямо перед ним глубокий, плохо освещенный колодец. Господи! Метров пятьдесят, не меньше. Только теперь заметно крупноячеистую сетку, но её неряшливый вид пугает ещё больше. Кое-где она схвачена проволокой и металлизированным скотчем, справа висит парень в белом комбинезоне. Чуть раскосые чёрные глаза, идеальный пробор, в руке реактивный пистолет. Кай как-то пользовался таким, когда налаживал на Хай Пойнте систему утилизации.
– Привет, меня зовут Джи Фань. Я инженер систем жизнеобеспечения. – Он радушно протягивает руку, но после рукопожатия