Это результат твоей вчерашней выходки. А мне так жаль будет оставить сэра Джона.
На лицо Анфред вот-вот готовы были навернуться слёзы.
Да и Ровена готова была разрыдаться.
– Мне тоже, Анфред, нелегко. И сама догадываешься, как мне жаль оставлять здесь кое-кого. И я совсем не понимаю, почему… Ну почему Питер не может на мне жениться? Это его глупое упрямство. Я ведь знаю, чувствую, он любит меня всем сердцем. Но он готов позволить мне выйти за его отца. Тем более теперь, когда король даровал ему титул, землю и повелел обзавестись женой и потомством. Не вижу препятствий, из-за которых он не мог желать меня в жены. Неужели я для него недостаточно хороша? Правда, я унаследую графский титул, а он теперь лорд, но неужели это для него так много значит? Конечно, у меня дурной характер, но не настолько же, чтобы не желать меня в жены? – девушка едва не заплакала.
Анфред усмехнулась и в назидание проговорила:
– Ровена, детка обычно мужчины ищут себе покладистых жён, и Питер тоже из их числа, а ты к таковым явно не относишься. Особенно после того, что ты вчера наговорила…
– Анфред, я не знаю, что на меня вчера нашло. Но, если бы Питер женился на мне, возможно, я исправилась бы. Ради него.
Служанка с сомнением смотрела на свою госпожу, она не стала об этом говорить, а лишь добавила:
– Ровена, но Питер ведь этого не знает.
Послышался звук рожка.
Это возвращались охотники с добычей.
Затем послышался лай собак.
Ровена и сэр Гилфорд вышли встречать вернувшихся с охоты.
Все бурно обсуждали, удачную охоту и восхваляли ловкость короля, который подстрелил из арбалета кабана и довершил дело своим кинжалом.
Настроение за время охоты у Питера немного улучшилось.
Увлекшись охотой, он совершенно позабыл свои ночные переживания, кошмары, связанные с леди Ровеной.
Он в какой-то момент осознал, что девушка говорила это несерьёзно.
Мало ли что в сердцах могут наговорить люди, особенно когда недовольны положением вещей.
Скачка в погоне за зверем помогла унять полыхавшую в сердце ярость, и он, наконец, смог размышлять нормально.
Ровена маленькая девочка, привыкшая делать всё по-своему. А сейчас столько мужчин, которые желают подчинить её, беззащитную, своей воле.
Посадить свободолюбивую птичку в клетку.
Смог бы он смиренно принять подобную участь, если бы его силой женили на нелюбимой или зрелой женщине?
Нет. Не смог бы.
Он не вправе осуждать Ровену.
Но стоило ему только увидеть девушку и рядом с ней отца, стоявших у порога дома и терпеливо ожидавших, и встречающих вернувшихся с охоты, как тут же нахлынули ночные воспоминания и в памяти ярко вспыхнули все её слова и острым кинжалом вонзились в сердце.
Но больше всего его разозлила невинная улыбка Ровены, как будто не было вчерашней ночи и ему всё приснилось в кошмарном сне.
Питер