Владимир Набоков

Ада, или Радости страсти


Скачать книгу

xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_36" type="note">[36] из принадлежащего этому Фалалею собрания французских уродцев есть не что иное, как souci d’eau (наша болотная калужница), преображенная в ослиное «тщание вод», – хотя в его распоряжении помимо marygold имелась дюжина таких синонимов, как «марьин глад», «марьин блуд», «моллиблюм» и множество иных прозваний, связанных с празднествами плодородия, что бы они собою ни представляли.

      – С другой стороны, – сказал Ван, – легко представить себе столь же двуязычную мисс Риверс, просматривающую французский перевод, скажем, Марвеллова «Сада»…

      – А, – вскричала Ада, – могу прочитать тебе «Le jardin»[37] в моем переводе – постой-ка…

      En vain on s’amuse à gagner

      L’Oka, la Baie du Palmier…

      – …to win the Palm, the Oke, or Bayes! – возопил Ван.

      – Знаете, дети, – решительно вмешалась Марина, умиротворяюще поднимая обе ладони, – когда я была в твоем возрасте, Ада, а брат в твоем, Ван, мы разговаривали о крокете, о пони, о щенках, о прошедшем fête-d’enfants,[38] о будущем пикнике и о… да о миллионах милых нормальных вещей, но никогда, никогда о старых французских ботаниках и бог знает о чем еще!

      – Сама же только что говорила, что собирала гербарий, – сказала Ада.

      – Помилуй, всего один сезон где-то там, в Швейцарии. Уж и не помню когда. Да теперь и не важно.

      Она упомянула Ивана Дурманова: тот уже много лет как умер от рака легких в санатории (неподалеку от Экса, где-то там, в Швейцарии, там, где восемь лет спустя родился Ван). Марина нередко вспоминала Ивана, ставшего к восемнадцати прославленным скрипачом, но не давала при этом воли каким-либо чувствам, и потому Ада удивилась, увидев, как густо напудренное лицо матери подтаивает, омытое внезапным потоком слез (вызванных, может быть, аллергией на старые плоские сухие цветы или приступом сенной лихорадки, а то и генцианита, как мог бы задним числом подтвердить поставленный позже диагноз). Она высморкалась – со слоновьим, как сама говорила, звуком, – и тут сверху сошла мадемуазель Ларивьер, вся в предвкушении кофе и воспоминаний о Ване, бывшем когда-то bambin angélique и обожавшем à neuf ans[39] – лапочка бесценная! – Жильберту Сванн et la «Lesbie de Catulle»[40] (и выучившемся, без чьих-либо наставлений, облегчать обожание, едва керосиновая лампа, зажатая в кулаке его черной няньки, покидала качкую спальню).

      11

      Через несколько дней после появления Вана дядя Дан утренним поездом приехал из города, чтобы провести с семейством привычный уик-энд.

      Ван столкнулся с дядей, когда тот пересекал парадные сени. Дворецкий обаятельными (как подумалось Вану) знаками осведомил барина, кто таков этот рослый мальчик: поместил ладонь в трех футах над полом и, производя как бы зарубки, поднимал ее все выше и выше – высотный код, в смысл которого только наш шестифутовый юноша и проник. Ван увидел, как рыжий приземистый господин оторопело уставился на старого Бутеллена, который поспешил прошептать имя мальчика.

      Мистер Дэниел Вин имел престранное