разваливаются только несколько вещей, а не все сразу.
– Ты позволила ему уйти?
Я расслышала раздраженное рычание Джеро, наклонившегося к Агне. Женщина озадаченно моргнула.
– Он сказал, что пойдет отлить, – ответила Агне. – И что мне оставалось делать?
– Я говорил тебе не упускать его из виду.
– А я говорила, что моя преданность вашему делу кончается там, где приходится смотреть, как мужик вином отливает.
Джеро перекосило.
– Этого ты не говорила.
– Я как-то полагаю, что это само собой. – Агне глотнула вина, ничуть не взволнованная. – Не переживай. Он сейчас вернется, и мы продолжим. – Она помедлила, задумавшись. – Ну, может, не прямо сейчас, выпил-то он чертовски много.
– Да не вернется он, идиотка, – прошипел Джеро. – Он о нас догадался.
– Невозможно, – Агне покачала головой. – Я само очарование.
– Он узнал… – Джеро спохватился, метнул на меня взгляд. – Кое-кого.
Я не потрудилась подтвердить скрытое за этим взглядом обвинение. Моим ответом была скользнувшая в руку латунь, разворот на пятках и плотно затянутый палантин, когда я направилась в заднюю часть таверны.
Если операция покатится в пекло по моей вине, то я с тем же успехом обязательно отправлю ее туда в пылающем гробу.
Я протолкнулась туда, где скрылся Кропотливый. В уютном коридорчике обнаружилась единственная дверь со староимперской сигилой, означающей нескромно сидящего на корточках человека.
Водопровод, как и вокафон, и несколько столетий неоплачиваемого труда, был одним из немногих революционных нововведений, которые Империум перенял у своих бывших рабов. Какая бы тонкая душевная организация ни была у имперцев, редко встретишь таверну без славной укромной комнатки, где можно отлить.
Славной, укромной и закрытой.
Кропотливый не стал бы первым, кого я застрелила бы на горшке. И, честно говоря, вряд ли стал бы последним.
Я вытащила из сумки патрон – Изморозь, самое чистое заклинание, которое может выдать то, что называется Какофонией – и вставила в барабан. Взяла револьвер обеими руками, ощутила в ладонях его жар.
– Приступим? – поинтересовалась я.
– Давай, – ответил он.
Я выбила дверь и нацелила Какофонию. И, сколь бы ни была готова спустить курок, поколебалась. Почувствовала, как револьвер заклокотал, недовольный тем, что ему не удалось убить, но как он мог меня винить?
Мы оба выглядели бы довольно глупо, потрать я патрон на туалет.
– Блядь.
Я окинула взглядом пустую уборную, обнаружила только воняющую мочой чашу, пустой винный бокал и определенное отсутствие шефов революционной разведки, пригодных для убийства. Что более загадочно, так это отсутствие там иного выхода.
– Куда он, на хрен, по…
– Сэл.
Рядом стоял Джеро. В тусклом свете коридора его морщинки тянулись черными шрамами.
– Пойдем.
Он вылетел из таверны, я следовала по пятам. Мы оказались в черно-белом мире, где снег