в лучших традициях наигранного педанта, разбирающегося во всем на свете, отчитывал официанта за неправильную температуру подачи пива и пережаренную котлету в бургере. Меня абсолютно устраивало, что он был полностью погружен в монолог об ужасном обслуживании и не обращал внимания на меня. Я же могла спокойно потягивать морковный фреш и с грустью, на которую способен только человек, не евший с самого утра, ковырять салат. Но когда официант, узнавший много нового о себе и заведении, где работает, был все же отпущен на волю, настал мой черед.
– Почему не ешь? Не вкусно?
– Так себе, – с неохотой ответила я.
– И сюда ты так хотела?
– Да, – я понизила голос, понимая, к чему идет разговор.
– То есть ты просто хотела, не почитав отзывы, не изучив меню?
– Ты же знаешь, что да.
– И теперь ты это жрать не можешь? – в повышенном голосе сорвались первые тревожные нотки.
– Салат, действительно, не очень. – К счастью, я оказалась слишком уставшей, чтобы пытаться вступать в дискуссию или начинать спорить, что неминуемо закончилось бы криками или, в худшем случае, летающей посудой, за которую Антону пришлось бы платить, а мне краснеть.
– Сколько раз я тебе говорил, надо сначала все изучить! Пошли бы в паб, как всегда, там уже знают, как мне готовить! Нет, потянуло ее на экзотику! Вечно придумаешь что-то, и все через жопу! Сейчас позову этого говнюка, пусть тебе салат переделывают.
– Не надо. – Мне до сих пор становилось стыдно, когда Антон рассказывал всем истины мироздания, особенно, будучи пьяным, хотя подобные ситуации повторялись с завидной регулярностью, и мне давно стоило привыкнуть. Или, наконец, решиться и сбежать ко всем чертям.
– Что, не надо? А жрать говно надо? Вот попробуй, как мне бургер переделали! – Он протянул мне вторую вариацию ужина. Как всегда, персонал ресторана готов был сделать что угодно, лишь бы Антон не разнес их заведение.
– Нет, спасибо, – я отстранилась, насколько позволяло плотно придвинутое к столу кресло.
– Ну и ладно, мне же больше достанется!
– Ну и подавись, – вырвалось у меня против моей же воли. Оставалось только понадеяться, что Антон не услышит, иначе лекция о поведении на весь вечер была бы обеспечена. Забавно, что меня даже родители столько не отчитывали за всю жизнь, сколько муж за два года брака. Хотя, скорее уж грустно.
На моих глазах Антон сначала покраснел, судорожно и шумно хватая ртом воздух, потом начал синеть и хрипеть, размахивая руками. Глаза вылезали из орбит, а белки наливались кровью, совсем как в моменты, когда он орал. Сначала я не поняла причины этого представления, и только через минуту догадалась, что муж задыхается. Противоречивые и не слишком приятные мысли боролись в моей голове – я ничем не могу помочь, не умею оказывать первую помощь, как нелепо я останусь вдовой. Но здравый смысл и человечность взяли верх – подлетел официант вместе с охранником; они перевернули сто килограмм почти бездыханного человека и ударом по спине выбили из дыхательных