тоже из контрразведки.
Январь 1920-го. Крым
Мария Удянская приходила дважды, приносила пироги. Павел разламывал, но ничего не было. В третий раз Мария принесла жареную рыбу, целую. Записка!
Пашенька, в городе все настроены против вас. Армия тоже. Май-Маевский меня не принял, назвал тебя организатором красной сволочи.
Утром в уборной мы встретили Ваньку Воробьёва – «партийного товарища» Павла. Его тоже ожидал расстрел.
– Бежим, – прошептал Воробьёв.
– Охраны много.
– Поднимай своих. Я тоже перешепчусь.
В столовой во время обеда Воробьёв прошёл мимо нас, бросив:
– Согласны только шестеро.
Весь день Павел не находил себе места – план побега, предложенный Воробьёвым, был слишком дерзкий.
– Побег или трамвайный столб! Выбирай! – поставил я точку в его сомнениях.
– Выходи на ужин! – голос охранника эхом пробежал по коридорам.
В очереди, с миской в руках Макаров громко крикнул:
– Позовите начальника караула! Очень важное дело!
Караульный крикнул разводящему, тот позвал начальника.
– Кто звал?
– Я.
– Зачем?
– Важное государственное дело. Касается и лично Вас.
– Говорите.
– При всех не могу.
– Пошли в камеру.
Павел выскочил, закрыв дверь на чугунный засов. Воробьёв, Заборный, Вульфсон и татарин Абдул Смаил набросились на часовых. Вместе мы ворвались в караульное помещение. Юнкера спали на нарах.
– Ни с места! Давай ружья!
Раздалось два выстрела и юнкера с поднятыми руками прижались к стене. Часовые снаружи, увидев нас, сбежали с поста и мы бросились к открытым воротам. В лицо ударил ветер со снегом. Добежали до Нахимовской и повернули на улицу Кази. Тут начиналась Цыганская Слободка. Со стороны крепости послышались выстрелы, но мы уже были в открытом поле. Ночь, мороз, ветер, а мы без шинелей! Вульфсон и Гриневич без обуви!
Всю ночь шли по полю. Ветер насквозь продувал гимнастёрки. Повезло, что снег неглубокий и ветер в спину, но мороз истощал силы, приходилось часто отдыхать в снегу прижимаясь спиной. Наконец, вдали замигал огонёк – Херсонесский маяк. Значит, прошли 15 вёрст. Но метель усиливалась. Вульфсон и Гриневич обессилели от холода, ноги не слушались. Пришлось вести под руки. А маяк, казалось, не приближался. Не дойдём! Замёрзнем в поле! Не найду врача!
Наткнулись на развалины старой крепости. Пришлось обойти.
– Вспомнил! – неожиданно воскликнул Воробьёв. – В полверсте деревня. Собаки лают! Слышите?
Двинулись туда. В темноте у самой земли показались огни и сероватый силуэт церкви. Обессиленный, дрожа всем телом, я постучал в дом на окраине.
– Кто там?
– Начальник отряда капитана Орлова, – офицерским голосом ответил Макаров. – Заблудились. Прошу открыть дверь!
Пожилой мужчина с седой бородкой поднёс лампу к окну и внимательно осмотрел нас. Переступив порог, мы повалились на пол.
– Отец,