тут не помеха. Присягнув великому государю, он сможет передать бразды правления Кетлеру. Не Готгарду… он вам не люб, то ведомо. Новым главой ордена станет сын его, Вилим Кетлер. Но крест целовать великому государю должен Фирстенберг – он старец почтенный, ему будет вера ото всех. И того ради он, великий государь, велел мне говорить с тобой предварительно, дабы проведать твое и посла Бевернова мнение о сем замысле. Посол был дружен с магистром и знает, чего от него ждать. Ты же изрядный законник и можешь помочь советом… уговорить посла. Я так мыслю, что Фирстенберга сюда привезут, вот они и встретились бы с Беверновым. А уж после великий государь его примет. Мне мыслится, что то на великую пользу было бы и Москве, и ордену. Земли ваши мы сообща скоро отобрали б у свеев, у литовцев… порознь-то оно труднее. Буде Фирстенберг станет целовать крест, отпустим с ним и прочих ливонских пленников, нам они ни к чему…
Вернувшись на подворье, Лурцинг поспешил пересказать послу услышанное от Висковатого. Фон Беверн слушал, не переспрашивая, поднятые его брови выражали недоумение.
– Но ради всего святого, Иоахим, – сказал он наконец, – объясните мне смысл этого нелепого плана! Зачем московитам возрождать орден, с которым они враждовали со времен того новгородского князя, как его – Александра? Он еще изрядно потрепал наших на льду какого-то озера под Плескау.
– Смысл увидеть нетрудно. Хотя Иоанн и считает Ливонию своим древним доменом, он понимает, я думаю, что глупо было бы пытаться включить ее в состав Московского государства. Другой народ, другой язык, другая религия – все другое. Она неминуемо останется чем-то чужеродным… так же как чужеродны друг другу разные области Империи. Фландрия и Сицилия, Богемия и Испания – что меж ними общего? Ничего, кроме вассальной зависимости от кайзера. Иоанн хочет видеть Ливонию вассальным государством, но в чьи руки его отдать? Он рассудил здраво: лучшим решением было бы восстановить в этой стране власть ордена, но уже покорного Москве. У нас есть немалый опыт управления страной, нам повинуются…
– Повинуются! – воскликнул посол. – Кто нам повинуется? Рига? Дорпат? Ревель? Вспомните ландтаг пятьдесят восьмого года – полстраны дымилось руинами после набега русских, а депутации городов одна за другой голосовали против войны! Подлые бюргеры, жалкие, трусливые твари…
– Согласен с господином бароном в их оценке, однако нельзя не признать, что в своем предвидении исхода этой войны они не так уж и ошибались, – заметил Лурцинг, почесав нос.
– Война еще не окончена!
– Для нас – окончена. Москва долго еще будет тягаться со шведами и поляками, но мы уже вне ристалища, нас из седла выбили, тут ничего не поделаешь. Что касается повиновения – да, согласен, оно уже не то, что сто лет назад. И все же для эстов и ливов орден по-прежнему олицетворяет Власть… так что мы смогли бы, вероятно, продолжать властвовать еще какое-то время. Вопрос в том, господин барон, стоит ли это делать ради московита.
– Вот именно, – буркнул