делать? Гибнут младенцы, подростки сходят с ума!»
Тишина.
«Электра? Богиня!»
«Лилиан, послушай, самым лучшим решением было бы просто всем взять и уйти отсюда. Но я знаю, что тогда это место станет культовым и всё продолжится. Надеюсь, что из-за одной части ничего катастрофического не случится. Теперь об оружии. Объединившись, вы трое, по сути, становитесь мной, а я – вами. Будьте вместе, и у вас всё получится».
«Спасибо».
«Да, кстати, вы с Яриком уже готовы».
«К чему?»
Ощущение присутствия осталось, но ответа не последовало.
Пещера оставалась тёмной, несмотря на все попытки Макса осветить её внутренности своим фонариком. На входе словно висел полог, сотканный из мрака и не пропускающий лучи извне. К этому добавлялись дискомфорт и некая внутренняя дрожь. Стоило им оставить за спиной входную арку, как в разуме разлилась невыразимая горечь. Макс вспомнил миг смерти Энджи, Лилиан снова заплеснула волна ревности, Ярик вновь не мог пройти испытания.
– У меня такое ощущение, ребят, – сказала Лилиан, – что всё хорошее разом покинуло меня. Я чувствую себя высосанной. Ни одной хорошей мысли, ни единого положительного воспоминания. Лишь тьма, мрак и горечь, облепляющие душу.
– Стихи писать не пробовала? – спросил Макс.
Лилиан хотела обидеться, но тут почувствовала прилив сил.
– Возьмёмся за руки, – сказала она.
Ярко-красные блики принялись сновать меж ними. Некоторые проникли внутрь фонарика, который Макс по-прежнему держал в руке, и заставили тот разогнать гнетущую мглу пещеры. Ребята взялись за руки, снова образовав треугольник, как при высадке, только теперь значительно меньший по размерам. Они знали: их уже не трое, богиня среди них. Они и есть – Электра.
Первое, что они увидели – трупы. Пять подобий человеческих тел, больше похожих на высохшие мумии, завёрнутые в тряпочки. А дальше – прямо за ними – огромный и бесформенный кусок мрака. Он двигался и вращался. Под его поверхностью что-то перекатывалось и проползало, словно копошащиеся черви.
Из руки Ярика выросла кроваво-красная плеть, которой он и стегнул мерзостный ком. И тут все трое вскрикнули. От секундного соприкосновения с массой им стало больно. Они поняли, что видят демона, который питается жизненной силой и счастьем других. Перед внутренним взором всех троих пронёсся каждый миг, в который им было стыдно, больно, грустно, невыносимо, одиноко, горестно. Затем их накрыло видение, как подростки заходили сюда, доказывая, что не боятся темноты, но вместо того, чтобы изгнать внутренних демонов, они встречали внешнего. Он не убивал их, отнюдь нет. Он проникал в их разум и заставлял отправиться в город и там выкрасть младенца. Затем они приносили его сюда, и тогда мерзость, уже поселившаяся в их разуме, приказывала съесть грудничков заживо. От этого и сходили с ума, так как разум был просто не в силах постигнуть, как жуткая, но всё-таки шутка перерастала в чудовищный и противоестественный акт каннибализма. И вместе с этим пришло осознание, что им противостоит не весь демон, а лишь его седьмая часть, мало на что способная.
Демон дёрнулся тоже, почуяв угрозу от тех, кто казался лёгкой добычей.