вас были настолько натянутые отношения с матерью, что она отказала вам в доле наследства? – удивилась я.
– Вовсе нет. Между нами существовала предварительная договоренность. Мне после смерти моей бабушки отошла вот эта квартира. С братом же мы условились, что за ним останется квартира матери. Я сам настоял, чтобы мама составила завещание в пользу Жени. Не хотел, чтобы он сомневался в моей порядочности и чтобы наши отношения испортились.
– Хорошо. Теперь расскажите мне о семье вашего брата.
Анатолий Константинович еще больше насупил брови.
– Здесь все сложно. И в его семейной жизни, и в на-ших с ним отношениях тоже. Случись все при других обстоятельствах, я непременно пошел бы в милицию. Но дело в том, что мой брат сам полковник милиции, поэтому я твердо уверен – в данном случае правоохранительные органы мне не помогут. Что касается его семьи, у Жени два сына от разных браков. Младший – Роман, часто заглядывал к нам, но вот уже полгода мы его не видели.
– Скорее всего родители настраивают мальчика против нас, – решила вставить свое слово сидевшая в углу Любовь Сергеевна.
– У вас с братом не сложились отношения? – обратилась я к Анатолию Константиновичу, затронув, по-видимому, больную тему.
– К сожалению, – быстро проговорил он, не захотев останавливаться на этом вопросе. – Жена брата – Инесса – работает в налоговой полиции. Женщина неприятная, желчная, с налетом стервозности.
«А мой сосед резок и прямолинеен в своих высказываниях», – отметила я про себя.
– Геннадий – молодой человек без определенных занятий. Отец много раз буквально спасал его от тюрьмы, но, как известно, вседозволенность порождает безнаказанность. Про таких, как он, говорят, что горбатого исправит только могила. Для него не существует никаких моральных норм. Возможно, Генка опять влип в какую-нибудь историю, и, чтобы откупиться, требуются деньги, я не знаю. Это только мои предположения, которые вам предстоит либо подтвердить, либо опровергнуть. Второй сын брата – Роман, сейчас учится в десятом классе. В отличие от старшего – мальчик неиспорченный, с покладистым характером. Меня всегда удивляло, в кого он такой?
– Скажите, кроме членов семьи Евгения Константиновича, кто еще мог желать смерти вашей матери?
Анатолий Константинович резко остановился, и его темно-синий галстук качнулся в мою сторону.
– Сами подумайте, кому еще может быть нужна смерть семидесятилетней женщины? По-моему, мотив здесь только один – квартира.
Я не стала с ним спорить, пропустив категоричность его высказывания мимо ушей. В моей практике существовало немало случаев, когда очевидное на поверку не оказывалось действительным.
Мой собеседник вскинул руку и посмотрел на часы.
– Извините, но мне нужно заняться организацией похорон, – вежливо дал он мне понять, что аудиенция закончена. – Как я понял, вы беретесь за дело?
– Да, – коротко подтвердила я.
– Возможно, у вас