чтобы украсить жилище (в чем, собственно, и заключается функция декоративного искусства).
Приглядевшись, однако, мы увидим за вязью, за переливчатой игрой фактуры проступающие буквы, слова, текст. Именно в таком порядке, потому что потребуется некоторое усилие, чтобы его прочитать, вычленив из общей цветовой массы. В процессе чтения нам откроется, что под этим текстом ручной выделки, текстом нарисованным или написанным от руки, имеется другой, печатный (причем, как правило, на французском языке). Разобрать этот последний полностью практически невозможно, поскольку, с одной стороны, на него накладывается, закрашивая, каллиграфический русский (назовем его текст-1) вкупе с отростками орнамента, а с другой, под ним проступает, частично сливаясь, – и тут мы приходим к материальному носителю, – типографская поверхность дензнаков.
Перед нами, таким образом, палимпсест, состоящий из трех (по меньшей мере) слоев: денежная купюра, уже сама по себе являющаяся «произведением искусства», мастерски выполненной графической миниатюрой; далее, оттиснутые на ней личные печати, гербы и экслибрисы Толстого, аллегорические, подчас весьма фривольные изображения, девизы и т. д.; и наконец, нанесенный поверх всего этого витиеватый узор посланий, сообщений, афоризмов – чаще всего политэкономического, нравоучительного, публицистического толка. Например: «Власть в России захватил класс паразитов-распределителей им не принадлежащего, взяточников-функционеров, воров и спекулянтов. Коррумпированный президент, правительство уголовных преступников, обслуживающие их „либералы“ и холуйствующие псевдоинтеллигенты-образованцы, не скрываясь, участвуют в раскрадывании коллективно нажитой собственности! Задушенное производство, голодающие производители, врачи, учителя – действительные творцы богатства, духовного и физического здоровья народов великой страны обобраны вплоть до пауперизации, унижены и исключены из всех форм общественной жизни! Демагогия и ложь проституирующих средств массовой информации усугубляет раскол между тружениками и преступниками, между совестью и подлостью!» (Текст № 104).
Поначалу контраст сугубо декоративной, праздничной фактуры и столь яростного, однозначно агрессивного политического «содержания» способен озадачить, вызвать недоумение. Вместе с тем, наряду с подобными, заставляющими вспомнить позднего Льва Толстого (периода «Не могу молчать!»), обличениями, встречаются и другие. Их можно охарактеризовать как эстетические и одновременно жизнестроительные манифесты. Один из таких текстов Толстый так и называет – «16‐й Манифест Вивризма»: «Превращать деньги и ценные бумаги в произведения искусства, а не наоборот – это и есть окончательно отрефлектированный образ искусства. Ибо „наоборот“, т. е. превращать результат труда в деньги – это образ ремесла!.. Превращая деньги в произведения искусства, вы обогащаете и себя, и человечество! А кроме того, вы лишаете рычага давления тех, кто, являясь хозяином денег, ведет себя как хозяин