вдохнуть, но воздуха все время не хватало. Голова закружилась. Хватая ртом воздух и дрожа, он остановился на площадке второго этажа, чтобы подождать, пока утихнет головокружение.
Ощущение удушья исчезло, и он понял, что перенервничал. Он поставил лампу на пол, покрытый ковром, и прислонился спиной к пыльным перилам. Держись, Дэниел. Бояться нечего.
Если Бран не хочет, чтобы он заходил в башню, значит так тому и быть – его это устраивает. Он видел достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что происходит с людьми, когда они открывают двери, которые не должны были открывать, и поэтому его желание остаться живым и невредимым было гораздо сильнее любопытства.
Когда паника утихла, Дэниел решил осмотреться. Лестничная площадка на втором этаже была такой же, как и на первом: слева и справа – коридоры, все двери закрыты, стены покрыты золотом и темной припорошенной пылью синевой. Картина на стене перед ним была больше, чем все, что он видел раньше. Она была больше самого Дэниела, и доминировала в пространстве. Дэниел запрокинул голову, чтобы рассмотреть, что на ней изображено.
Это был портрет девочки одиннадцати-двенадцати лет. Светлые волосы – такие светлые, что казались почти белыми – каскадом ниспадали по спине и вились нежными прядями вокруг лица. Большие голубые глаза смотрели на Дэниела. Он нахмурился, пытаясь понять, что выражает ее лицо: в глазах светилось любопытство, а уголки ангельских губок были слегка приподняты. Но все вместе, ее черты передавали ощущение уязвимости, а, возможно, даже страха.
Дэниел поднял лампу, чтобы получше разглядеть детали. Пастельно-голубое платье девушки относилось к эпохе Регентства, может, к чуть более раннему периоду. Щеки были нежно-розовыми, но кожа на лице и руках выглядела очень бледной, как у привидения. Девушка позировала на фоне лилий. На платье приколота брошь. Орнамент украшения показался Дэниелу знакомым, но он не смог определить, где видел его раньше.
На золотой пластине, вставленной в рамку портрета, было начертано имя. Дэниел натянул рукав куртки на руку и смахнул им пыль. Аннализа Мирикс.
– Кем вы были при жизни, Аннализа?
Платье выглядело дорогим. Прическа казалась простой, но волосы были тщательно уложены. Голубые глаза, такие выразительные и в то же время такие загадочные, казалось, следили за ним, когда он двигался.
Наверное, какая-то знатная особа. Картина была огромной и написана с большим мастерством. Позолоченная, тщательно подобранная рама. Расположение картины тоже было продумано – она сразу привлекала внимание. Ее видел каждый, кто поднимался по лестнице, и Дэниел подозревал, что при достаточном освещении ее можно увидеть и из холла, если стоять в нужном месте.
Хотя было немного странно, что она изображена тут такой юной. Большинство исторических семейных портретов, которые Дэниел видел, изображали взрослых людей или целые семьи.
Внезапно Дэниелу захотелось больше узнать о семье, владевшей усадьбой Крейвен Мэнор. Он поставил тарелку со «Спэмом» на ковер у лестницы.