салат. А я креветок на шпажке.
Наконец, мужчина налил в бокалы красного вина.
– За тебя, дорогая! Пусть вчерашний день будет самым ужасным в твоей жизни.
– Он уже не самый ужасный, если честно, – призналась я, пригубливая терпкое, виноградное вино.
– Ну, тогда, чтоб все нехорошее позади осталось.
Я взяла из вазочки клубнику, поднесла к губам и тут же пожалела, поймав на себе хищный взгляд прокурора. Он сам был готов на меня наброситься, как я на эту клубнику. Я аккуратно откусила немножко и положила ягоду на салфетку.
– У тебя есть с собой пять рублей? – вдруг спросил Комаров.
– Есть.
– Дай мне, пожалуйста.
– Зачем?
– Ну, дай, жалко, что ли.
Я порылась в сумочке, висевшей на спинке стула. Под руку попались даже десять рублей.
– Десять подойдет?
– Давай.
Я протянула монетку мужчине, а он мне, продолговатый, черный футляр.
– С днем рожденья, дорогая. Монетка символический выкуп за подарок. Так положено говорят, когда такое дарят.
Я открыла футляр и не поверила глазам своим! Там лежали маленькие, золотые часики. Циферблат по кругу был оторочен ослепительно сверкающими бриллиантами, а ремешок был и вовсе ими усыпан.
У Вали с Петей два крупных ювелирных салона в нашем городе и не только в нем. Подруга научила меня разбираться в украшениях. Поэтому, я точно знала, что сейчас в моих руках, минимум четыреста пятьдесят тысяч, в рублях.
Очень дорогой подарок. Мне муж таких подарков не мог себе позволить. Хотя у нас два дела, строительная фирма, кондитерский завод, пекарня и три фирменных магазина. А тут, простой госслужащий – прокурор! Кто и за что, тебе заносит такие суммы, что можешь себе позволить такие роскошные подарки даже еще не любовнице?
– О, это просто великолепно, но….
– Это ни к чему тебя не обязывает, – понимающе усмехнулся мужчина, в его карих глазах были искорки веселья, – просто хочу, чтобы у тебя было что-то ценное на память обо мне.
– Благодарю, – я надела часы на руку, чтобы порадовать дарителя. Холодный метал обжигал кожу и сияющее великолепие совсем не радовало от чего-то.
Я искренне восхищен твоей преданностью семье и мужу, – заговорил мужчина, поцеловав мою руку. – Часто думаю, что, если бы я так же сильно любил свою Олю, как ты Олега, она бы тоже выжила.
В глазах прокурора промелькнула неподдельная боль. Он уже почти четыре года как вдовец и жену свою, насколько можно судить со стороны, очень любил.
– Не думаю, что здесь дело именно в любви Стас. Мы просто узнали пораньше, и опухоль Олега была операбельной. Олина, увы нет.
– Да, может и так, – тяжко вздохнул Стас. – Давай-ка за здоровье близких, чтоб ни какая зараза не пристала больше к тем, кого мы любим.
– Аминь, – поддержала я.
– До дна, – предупредил прокурор.
И я выпила до дна, половину большого бокала и заела оставшейся сладкой ягодой.
После принесла разогретые крылышки и с удовольствием смотрела, как прокурор их уплетает. Люблю смотреть как