лестнице – остатках былой роскоши, заложив руки за спину, и сам был похож на мраморное изваяние греческого воина из учебника истории за шестой класс. Это сравнение Марусю рассмешило, и она чуть не расхохоталась.
– Опаздываем, Левкова? – с ехидцей в голосе спросил Воронов, окидывая коллегу ироническим взглядом. – А что это вы бежите, как на пожар? У нас тут до вашего появления ничего не горело… И что вас так развеселило? – Не на пожар, а с пожара, товарищ майор, всю ночь тушили наш ДОС, – ответила Маруся и прикусила язык, вспомнив, что подполковник Савчук настоятельно просил не распространяться насчет ночного происшествия.
– Почему-то я не поражен, – пожал плечами Воронов. – У вас в руках все горит, неудивительно, что и вокруг вас тоже… Больные, Левкова, не могут ждать, пока вы устроите свои личные дела и ликвидируете свои душевные пожары, – наставительно произнес начмед. – И уж тем более пока вы наговоритесь с подругой. Могли бы придумать и более правдивую отговорку.
– А вы откуда знаете? – удивилась Маруся. – Шпионили за мной?
– Я – за вами?! – Ей показалось, что голос Воронова дрогнул, но он сразу же взял себя в руки. – Всего лишь имел удовольствие наблюдать за вашим милым воркованием из окна. – Вы что, тоже знакомы с Данутой?
– Почему тоже? Н-нет, не знаком, – слегка запнувшись, ответил начмед. – Левкова, вы сегодня приступите к работе? – Его тон вдруг стал резким.
– Да приступлю, приступлю, – проворчала Маруся. – Может, начнем с того, что нервы вам полечим, а, Андрей Владимирович?
Она повернулась и пошла той особой походкой, от которой мужчины, по утверждению руководителя танцевального кружка, должны были «падать и укладываться в штабеля».
– Через час извольте прибыть на политинформацию, – упавшим голосом сказал ей вслед Воронов, – только не говорите, что не помните о проверке из политотдела. Тему-то хоть повторяли?..
Маруся прошмыгнула в свой кабинетик, сняла с плечиков белый халат, надела его и окинула беглым взглядом свое отражение в зеркале. Халатик сидел неплохо. Недаром она потратила почти три вечера на то, чтобы подогнать по фигуре стандартный медицинский халат, который выдали на складе…
Если бы Марусю спросили, как ей работается с начмедом, она бы затруднилась с ответом. Плохо? Да вроде нет. Хорошо? А шут его знает! «Больной скорее мертв, чем жив, или скорее жив, чем мертв?» С самого дня их знакомства, то есть с ее первого рабочего дня в госпитале отношения Маруси с Вороновым складывались сложно. Они постоянно пикировались, вот как только что, и ей казалось, что он не воспринимает ее всерьез. В то же время Андрей Владимирович, похоже, отдает должное ее усердию – или, быть может, он всего-навсего считает Марусин энтузиазм пионерским задором? Хочется ли ей, чтобы Андрей оценил не только ее профессиональные качества, но и другие достоинства? Обжегшись на молоке, дуют на воду. Обжегшись на Вадике, Маруся дала себе слово «дуть» на всех мужчин, то есть не питать в отношении «изменщиков», состоявшихся или