время приспустить штаны. Потом резким движением ног захватила его голову и придушила. Дала секунду на осознание. И, не испытывая сожалений, свернула ему шею. Аккуратно опустила тело на пол, чтобы без стука.
Шапка сползла с головы Горелого, обнажив лысый, в струпьях, череп. Один глаз его закатился, другой смотрел прямо на нее пустым, удивленным взглядом. Тасю замутило. Она и раньше видела смерть, но сама убила человека впервые. В боях она порешила множество монстров, бывало, и с людьми сражалась, и ранила, но убивать… На душе сделалось гадко и очень страшно. Она отвернулась, несколько раз глубоко вздохнула. Ох, не время сейчас для сантиментов.
Пересилив рвотный позыв, Тася спрыгнула со стола, взяла автомат и подошла к узенькому грязному оконцу. Оттуда отлично было видно Карася и всю палубу. «Жаль его. Вроде не совсем конченый мужик. Связался с плохой компанией на свою беду и помрет здесь, на этом богом забытом пароме», – думала Тася, прицеливаясь Карасю в голову.
Вдруг она заметила движение сбоку и замерла. Карась точно везде посмотрел. Неоткуда было взяться этому сталкеру, который, согнувшись пополам и шатаясь, вышел из-за домика. Он встал или, скорее, упал на четвереньки и замотал головой. Его вытошнило прямо на палубу чем-то зеленым. Он попытался встать, но его снова скрутило и вывернуло.
– Сизый, ты чего? – оторопело спросил Карась. Тот на карачках пополз к Карасю, пачкая одежду рвотой.
– Помоги, – простонал страдалец.
Карась протянул ему руку, чтобы помочь встать. Сизый поднял голову. Лицо его как-то странно вытянулось, он необычайно широко раскрыл рот и откусил протянутую руку чуть не по локоть. Карась осел от неожиданности и боли. Из его руки струйками била кровь, а он изумленно смотрел на нее, не пытаясь защищаться. В следующее мгновение Сизый пробил ему грудь острой штуковиной, выросшей прямо у него из руки. Карась завалился на спину, а монстр сел на него сверху, с хрустом раздирая плоть, вскрыл грудину и достал сердце.
На этот месте Тася пришла в себя и бросилась на палубу. Окровавленный Карась лежал в центре плота, но Сизого не было. Зато маленький мальчик лет трех-четырех доверчиво смотрел на нее снизу вверх ясными голубыми глазками.
– Дядя пьяхой, – сказал малыш. – Хотей язьбудить папитьку. Нийзя, папитька сьпить.
Он улыбнулся и пошел прочь с парома, нетвердо ступая босыми ножками. Его белокурые кудряшки умилительно взлетали вверх-вниз при каждом шаге.
– Стреляй, дура, – зашипел Старик.
Но Тася не смогла спустить курок. Он же на Сашка похож. Ее братика, что в харме погиб. Нет, нет, нет. Она не стреляет в детей.
Малыш ушел. Тася развязала Старика и Артема, к этому времени уже очухавшегося. Хороший все-таки был мужик Карась – бил не сильно. Или у Артема затылок деревянный. В любом случае обошлось. У него немного кружилась голова и слегка мутило, но и это скоро прошло.
Они перенесли Адама на буксир, отвязали плот, предварительно забрав пулеметы, и отплыли от берега. Решили переждать до ночи на плаву. Если полезет