девушке.
– Это их просто раздавит. А отец… Нет, он точно не поймет.
– И на что ты надеешься – что они ничего не узнáют до конца жизни?
– Ну, в Норильске все живут на десять лет меньше.
– Эжен!
– Просто к слову пришлось. Короче, ты мне поможешь или нет?
Через день они встретились на застекленной веранде итальянского ресторана. На улице стоял уверенный плюс. Эжен стряхнул напряженное выражение лица и приобнял Лену за плечи. К ним приближался человек в норковой шапке и в куртке, тоже отороченной мехом. Он крепко пожал руку сыну и протянул Лене внушительный букет красных роз. Ей стало не по себе. Куропаткин выглядел значительно старше своих пятидесяти двух лет, с курчавой седой шевелюрой цвета топленого молока. Он небрежно взял меню и громко, так что люди за соседними столиками обернулись, сказал:
– Ну, выбирайте, что хотите. Папа с Севера приехал.
Его неловкая демонстрация достатка показалась Лене трогательной. Разговор завязался, на удивление, легко. Куропаткины смеялись и болтали о жизни в Норильске. О канатах, которые натягивают между домами, чтобы людей не сносило ветром, о северном сиянии, о газовых тучах и черном снеге. А еще Женя хвастался, как они втайне от матери бегали купаться в озеро Долгое, которое на самом деле никакое не озеро, а технический водоем ТЭЦ. Его называли норильским чудом, потому что даже зимой вода оставалась горячей. В конце вечера, когда отец ушел в уборную, Эжен растянулся в улыбке и подмигнул Лене. Вскоре ему подарили еще одну квартиру – с намеком на расширение семьи.
И вот через пять лет он приехал в кафе на Чистые в клетчатом костюме-тройке, кепке-ватсонке, с подкрученными усами и бело-голубой улыбкой.
– Ну, выкладывай.
И Лена рассказала все о корпоративе и предложении, от которого сложно отказаться.
– Не вздумай ехать в эту дыру! Ты же просто сольешь в унитаз полгода своей жизни!
– Я, вообще-то, рискую сейчас слить всю свою жизнь целиком. Как я потом буду искать работу?
– Ну, слушай, твой Корольков ведь не Брюс Всемогущий. И потом, ты можешь освоить новую профессию. Курьера, например.
– Вчера я заблудилась в соседнем квартале.
– Официант?
– Моя зарплата не покроет и половину побитой посуды. А ипотеку за меня некому платить.
Лена и сама не знала, зачем задевала друга. Он тяготился, что все его серьезные расходы покрывает отец, но не стремился это менять. Эжен сделал вид, что пропустил ее шпильку мимо ушей.
– Помнишь ту ночь? Ты рассказывала, как мечтала стать режиссером? Может, это повод круто поменять свою жизнь?
Лена молчала. Это была страшная мысль, которая и так не давала ей покоя. Эжен положил в рот кусочек стейка.
– Обещаю, что не дам умереть тебе с голоду.
– О, ты не знаешь, сколько я ем.
– Ничего, займемся собирательством.
– Эжен, я тебе очень благодарна. Но подозреваю, что через десять лет я просто проснусь никем. Неудачницей