руки, изящный стан, бледное лицо, влажные невинные глаза ангела. И вдруг вас пронизывает странное ощущение – не то страх, не то недоумение: на дне ясных и чистых как горное озеро глаз вашей подруги вы видите красное алое пламя, дикий разгорающийся костёр. Вы широко открываете глаза и отшатываетесь от неё. Но она подходит к вам. Её влажные кроваво-красные губы приближаются к вашему лицу. И вдруг в ваших ушах звенят колокола, а глаза застилает мгла. Вы теряете сознание. А когда приходите в себя, то чувствуете тянущую боль в шее и слабость во всём теле. Ваша подруга выпила вашу кровь, заразив вас своей слюной. Она вампир. Через некоторое время вы почувствуете дикую жажду, утолить которую сможет только чужая кровь. Поскольку ваша уже мертва. Вы ещё не полноценный nosferatu, вы рядовой вампир. Чтобы быть посвящённым в таинства жизни мёртвых, или как они себя сами называют – неумерших – вас должен причастить своей кровью укусивший вас вампир, то есть ваша красавица. Но nosferatu хорошо блюдут свои секреты. Корова даёт молоко. И незачем корове знать о смысле жизни. Вы для них источник постоянной еды. Свои тайны они не открывают никому. Никогда».
Я глядел в глубину этих спокойных грустных серых глаз и видел на дне её маленького зрачка разгорающееся ярко-красное пламя. Я отодвинулся от неё. Она шагнула ко мне. Мое движение было единственным – дальше двигаться было некуда, я упёрся в стену рядом с письменным столом. Она подходила тихо, на носках, чуть выставив вперёд голову и руки, как бы собираясь наброситься на что-то. Она подходила, и я ближе и ближе видел её серые глаза с ярким огнём на дне. Вдруг мною овладел дикий истерический смех. Я смеялся как безумный, складываясь пополам. Она вздрогнула и отступила на шаг. Но потом опять стала медленно приближаться. Я в припадке смеха нащупал на столе коробок с единственной спичкой и кинул в неё. Коробок пролетел и ударил по кончику её прямого длинного носа. Она опять вздрогнула и отступила на два шага. Тогда на столе я умудрился нащупать пачку сигарет, которую она невзначай открыла, но из которой ни одной не вынула. Я швырнул и её. Пачка, пролетев, опять щёлкнула её по носу. Когда пачка ещё летела, из нее выпали две сигареты и крестом упали перед ней. Она опять вздрогнула и отступила на три шага. Я продолжал смеяться. Я исходил смехом. Мои рёбра уже болели. Но я не мог угомониться. Она подошла к двум сигаретам, упавшим крестом, и попыталась перешагнуть их. Но какая-то неведомая сила не давала ей ни перешагнуть их, ни обойти. Но вдруг, когда я на долю секунды замолчал, собираясь с духом, она, как бы пробивая невидимую стену, перешагнула сигареты и подошла ко мне. Я ничего не понял, но вдруг почувствовал, как дикий страх, ужас вместо дикого смеха, пополз по моим ногам к сердцу и голове. Я близко-близко увидел серые спокойные глаза и алое пламя на дне их; я увидел алые губы и чёрные зубы, зловеще сверкнувшие на мгновение между ними. Я закричал, и вдруг сверху на меня опустилась чернота, пол стал уходить из-под ног, а потолок давить на голову. Что-то на мгновение вспыхнуло и погасло в моём мозгу, что-то прошуршало