затем торчащие кончики оборванных ниток, потертости и, наконец, мелкие и все более крупные прорехи.
Что самое странное, на работе именно в этот момент началось примерно то же. Мелкие неприятности, недопонимание в общении с клиентами, с коллегами, с начальством… Вдруг стали безумно раздражать типичные для «бумажной» работы несуразности: противоречия в документах, внезапные проверки, нелогичные требования. Все это Ольга замечала и раньше, но благоразумно держала свое мнение при себе, а в какой-то момент чаша ее терпения будто бы переполнилась, что закономерно привело к появлению напряженности в отношениях с начальством. Коллеги стали коситься на нее с недоумением и избегать откровенных разговоров.
Словно бы слыша треск тонкого льда под ногами, Ольга начала готовить пути отступления. Испытывая настоятельную потребность перестать быть тем человеком, которым она прожила предыдущие два десятка лет, она начала со внешности: сменила стиль одежды с легкомысленно-молодежного на более строгий, полумужской, практичный. Поменяла прическу: перестав следовать моде – выпрямлять и осветлять волосы, вернулась к своим «родным» волнистым темно-медным.
Получение водительского удостоверения и покупка подержанной машины, да еще и джипа, окончательно убедили всех знакомых в том, что отныне им придется иметь дело с другим человеком – уже не с той стеснительной, неуверенной в себе «типичной блондинкой», которая панически боялась всевозможной техники и категорически отрицала любую вероятность когда-нибудь увидеть ее за рулем. Новая Ольга оказалась более жесткой, уверенной в себе и решительной – и более хмурой, скрытной и нелюдимой.
А жесткости – да и скрытности, пожалуй! – и в самом деле вдруг понадобилось намного больше. В жизни нарастало, зрело, сгущалось грозовыми тучами какое-то непонятное напряжение. Вдруг прекратили сниться – как отрезало! – какие-либо сны. Каждую ночь от смыкания век и до пробуждения – только чернота и пустота, и в этой черноте явно скрывалось что-то тревожное, опасное. И неудивительно было, что наяву Ольгу ни на мгновение не отпускало странное чувство: то ли она мучительно пыталась вспомнить что-то важное, то ли опаздывала куда-то и пыталась отделаться от назойливого препятствия на пути. Что-то настойчиво звало ее куда-то, а она никак не могла понять язык этого «чего-то», уловить нужное направление.
Ольгу начало всерьез беспокоить это ее странное состояние. Вспоминая фильмы и книги, где описывались случаи психических расстройств, она невольно начала находить у себя похожие симптомы. При этом ее почему-то совершенно не пугала мысль о том, что она может на самом деле сойти с ума: то ли она была уверена, что настоящего сумасшедшего не насторожили бы все эти странности, то ли… Еще не понимая сущности происходящего, она заранее соглашалась на всё, что готовил для нее этот источник тревоги.
К психологам и психотерапевтам,