пальцы оказываются поглощены фоном. Когда я стоял в тот день с Алекс перед полотном, оно напомнило мне фотографию, которую носит с собой Марти в кинокартине «Назад в будущее» – в ключевом фильме моего детства и отрочества: путешествие Марти вспять во времени нарушает предысторию его семьи, и он, его брат и сестра постепенно тают на этом снимке. Но руку на холсте дематериализует присутствие, а не отсутствие: Жанну влечет в будущее.
Мы с Роберто мастерили диораму в обувной коробке в дополнение к книжке, которую собирались издать за мой счет, о научной путанице, связанной с бронтозаврами: в девятнадцатом веке один палеонтолог соединил череп камаразавра со скелетом апатозавра и решил, что открыл новый вид; один из двух знаменитых динозавров моего детства, получается, не существовал, и эта поправка, наряду с переводом Плутона из планет в плутоиды, задним числом сильно ударила по моему детскому мировосприятию, по отложившимся у меня в памяти представлениям о космическом пространстве и геологическом времени. Восьмилетний Роберто учился у моего друга Аарона в третьем классе двуязычной школы в Сансет-Парке. Как-то раз я спросил Аарона, не смогу ли я быть полезен кому-либо из его учеников, а заодно и немного попрактиковаться в испанском. Мальчик умный и общительный, Роберто проявлял еще большую склонность отвлекаться, чем средний ребенок его возраста, и Аарон посчитал, что, поработав со мной после школы над рядом проектов, он, может быть, мимоходом приучится к сосредоточенности или, по крайней мере, получит о ней понятие. Официального разрешения находиться в школе у меня не было, но Аарон, сделав упор на том, что я автор опубликованных книг, спросил согласия у мамы Роберто, и она его дала.
Во время нашего первого занятия Роберто выдал аллергическую реакцию на орехи в батончиках гранолы, которыми я его, не посоветовавшись с Аароном, угостил, и, видя, как он покраснел, и слыша, как тяжело он дышит, я испытал животный страх; мне представилось, как я пытаюсь открыть ему дыхательное горло карандашом. К счастью, из соседнего класса, где у него была какая-то встреча, пришел Аарон и успокоил меня, сказав, что аллергия у Роберто умеренная и реакция скоро пройдет, но попросил впредь быть более осторожным; он не знал, что я принес угощение. На третьей или четвертой неделе занятий, опять в отсутствие Аарона, Роберто вдруг взбунтовался, заявил, что идет искать приятелей и я не могу ему помешать, потому что я не учитель. Он бросился бежать по коридору, я быстрым шагом пошел за ним, мои щеки горели от смущения, и я боялся, что какой-нибудь взрослый очевидец примет эту краску за проявление похоти. В конце концов я обнаружил его в углу спортзала, который был также и столовой, в маленьком кружке одноклассников, столпившихся вокруг поистине гигантского дохлого таракана. Я смог привести Роберто обратно в класс, только пообещав, что позволю ему поиграть на моем айфоне.
Но теперь, на третьем месяце занятий, мы уже были близкими друзьями; перекусить я приносил ему свежие фрукты,