двадцать или тридцать минут мы покинули деревню. Больше никто не пострадал, провизии мы набрали даже с избытком. Я, сгорбившись, направлял Стрелу, уставившись на ее серую гриву. Перед глазами стояли те несчастные, которых мне не удалось уберечь, я чувствовал на себе бешеные взгляды кочевников. И презрение. Физически ощущал ненависть, которую видел в лицах жителей Трех Сосен. Для них я был убийцей, кровавым палачом, лютым мерзавцем. И надежда вернуться к прошлой жизни, которая неосознанно теплилась у меня внутри, угасала. Теперь я стал одним из кочевников. И нигде больше меня не примут за своего. Ни в Трех Соснах, ни в Солнечной Поляне, ни в какой другой деревне я уже не буду просто Иоганном, помощником трактирщика. Я стал чужим для всех тех, кто когда-то был мне так близок.
– Стой, – прокричал кто-то из орков.
– Стой, – вторили ему другие голоса.
Я встрепенулся. Оказывается, часть бойцов прочесывала ближайшие кусты. Что-то произошло.
– Маклай, в чем дело? – спросил я.
– Кто-то следил за нами, – ответил мой учитель, вглядываясь в заросли. – Орки великого воина Квиза только что обнаружили лазутчика.
Вдруг кусты затрещали, и прямо к ногам моей лошади выкатился человек. За ним выбежали орки и в одну секунду скрутили его. Человек молча отбивался, пытаясь достать хоть одного из насевших на него кочевников. Тамур быстро подскакал поближе.
– Ха, лазутчик, – усмехнулся он, доставая свою секиру. – Сейчас проучу. – Его глаза плотоядно уставились на пленника. Он же смотрел на могучего воина без страха. Человек не моргнул, когда секира взвилась над ним. Он, похоже, был готов вынести и пытку, и смерть.
– Нет! – Я стремительно вытянул руку и перехватил страшное оружие Тамура. Тот уставился на меня с бешенством. Видимо, еще никто не вел себя с ним, как с подчиненным, которого можно и осадить, и ударить. Такое отношение было ему настолько в новинку, что он оторопел. Мне показалось, что он только сейчас осознал, что недавно получил от меня удар рукоятью, и глаза его налились кровью. Я, не теряя времени, спешился и подошел к пленнику.
Он был одет в кирасу и длинный плащ. Лицо было обыкновенным и непримечательным, такое могло быть и у крестьянина, и у солдата. Светлые волосы, слегка небритое лицо. Необычными были ясные глаза. Они словно светились, были чистыми, как горный ручей. В таких глазах не могло таиться ничего подлого или мерзкого. Замечательные глаза, прямо источающие честь и благородство. Рядом с пленником валялся его меч, который он выронил, так и не успев применить.
– Кто ты? – спросил я на родном языке. Пленник поднял брови. Потом гордо отвернул от меня лицо.
– Жители деревни подослали тебя? – продолжил я задавать вопросы, думая про себя: «Ответь хоть что-нибудь, идиот. Я же твою жизнь спасти пытаюсь».
– Нет, – наконец, сказал пленник. – Они ни при чем. Я не заходил в деревню.
– Тогда зачем ты следил за нами?
Снова молчание.
– Ты знаешь, что вот этот здоровяк, – я показал на Тамура, отчего тот еще больше напрягся, – хочет с тобой