любых упоминаний о бале, отговариваясь то суевериями, то делами, то неважным самочувствием. Впрочем, через неделю после начала репетиций Эри все же отловила меня в обеденный перерыв, буквально силой усадила рядом с собой и начала допрос.
– Дейна, ты вообще пойдешь на этот бал? – шепча так, что слышали все в округе, Эри заставляла меня чувствовать себя неловко.
– Пойду, Эри, – в сотый раз ответила я.
– Тогда почему ты не желаешь готовиться к нему вместе?
– Потому что я занята. Эри, у меня восемь баллов до отчисления. Я хожу буквально по канату, натянутому над пропастью. На это тратятся все силы. А еще я репетирую и работаю у директора. Ты же помнишь, что он заставил меня разбирать архив личных дел за последние сто лет?
Эри надулась:
– Да, но…
– Я бы рада со всеми вами гулять, болтать, веселиться, но у меня слишком много дел.
– Ты даже не купила себе платье! – Эри бросила последний аргумент.
– Купила, – слова вырвались у меня прежде, чем я их обдумала, – просто его не привезли.
– Да? – Эри с сомнением посмотрела на меня. – Ладно, Дейна. Считай, что убедила. Но я за тобой слежу, имей в виду. Не смей ударяться в панику, ты прекрасно играешь.
Я демонстративно закатила глаза. Эри, оказывается, подумала, что я нервничаю накануне выступления и собираюсь позорно сбежать. Что ж, об этом она могла не беспокоиться. Сбегать я уж точно не собиралась, а платье… без платья можно и обойтись.
После обеда я должна была идти к директору и снова заниматься личными делами.
Его помощница Майна встретила меня, как всегда, вежливо, но я заметила, что почему-то ей не нравлюсь. Она то и дело поджимала губы и бросала на меня непонятные взгляды. Вздохнув, я взяла пачку дел и уселась прямо на полу кабинета. Майна демонстративно встала в дверях. Этот ритуал мы проходили и в прошлую субботу, а потому я даже не стала ее ни о чем спрашивать. Через пару минут она ушла.
Работа была скучной, однообразной и пыльной. Я то и дело чихала, открывая папки столетней давности, которые едва не рассыпались на глазах. Просматривала дела, находила те, что пребывали в совсем ужасном состоянии, делала копии, сортировала по годам, постепенно создавая упорядоченный и удобный каталог.
Мое внимание привлекла папка, почему-то находившаяся в стопке девяностолетней давности. Хотя выглядела не старой и очень аккуратной. С волнением я открыла ее и едва не вскрикнула.
Иллария Тогин, тысяча триста восьмидесятого года рождения, тысяча четыреста десятого года смерти. Тридцать лет. На портрете – красивая молодая рыжеволосая девушка с обаятельной улыбкой и шальными зелеными глазами. Настоящая колдунья. Лучшая студентка по итогам всех пяти лет обучения, победительница множества олимпиад и конкурсов, певица, занимала первые места на конкурсах красоты, занималась благотворительностью. Список ее наград и грамот можно было листать бесконечно, папка была настолько толстой, что едва завязывалась. Я смотрела на это лицо и не могла оторвать взгляд.
Иллария…
Королева,