поселили к другим, молодым. Здесь все делится по возрасту. Только нам разрешили есть одной семьей здесь. Остальные едят в своих комнатах. И еще надо работать. Ты не бойся, работу дают по силам. Но мы будем видеться лишь за обедом. Такие правила. – мама говорила уже не шепотом, эту информацию, видимо, можно было разглашать, и она еще раз обняла меня. – Обед заканчивается доченька, мы должны идти, ты оставайся здесь, пока за тобой не придут. Завтра снова встретимся здесь.
После маминых слов я почувствовала тревожность. Бабуля обняла на прощанье, сестра поцеловала и дала в руку небольшой, золотой камешек. В голове было столько вопросов.
Я проводила взглядом семью. Олег почему-то был мрачен. Луиза помахала на прощанье, я ответила тем же и медленно приступила к еде. Что вообще все это значит? Почему я не могу быть с родными? И как понимать, что здесь все делится по возрасту. Мне казалось небезопасным задавать все эти вопросы маме, да и откуда она знала на них ответы, если сама находилась здесь дольше меня максимум на одни сутки.
Еда была вкусной, я съела все, что положила мама в тарелку, а потом в зал вошёл он.
Женя двигался медленно, как-то необычно, он подошел ко мне и тихо произнёс: «Привет, я рад, что ты нашлась». – Это было так странно, он не произнёс больше ни слова, увидев на столике не тронутые лепешки, он быстро спрятал их под одеждой. Я хотела было спросить, но посчитала это лишним, а рыбу, он начал быстро есть, словно в ней не было костей, стараясь проглотить ее как можно скорее. Потом быстро сказал мне: «Есть это нельзя, но и оставлять опасно!»
В голове складывался пазл. Не зря мама предупреждала меня. В еду что-то добавляли. И вскоре я в этом убедилась.
Пришла та самая женщина и повела по длинному коридору, миновав который мы вышли из здания и прошлись по мосту. Мост высился над водой и вел к отдельному стоявшему, большому каменному дому с колоннами на входе, и что самое удивительное в нем не было окон.
Внутри приглушённый свет и большой коридор без дверей. Стены были словно песочные, все выровнены песочной штукатуркой, и не единой двери, длинные пустые стены. Мы шли все глубже в сердце здания, тогда женщина обернулась и посмотрела на Женю.
– Что ты выбираешь,– сказала она,– Чем будешь заниматься сегодня?
Он странно себя повёл, хотел было потрогать голову или закрыться от меня, но потом сказал: «Сегодня я буду делать маникюр». Что? Маникюр? Хотелось заглянуть в лицо и спросить все ли хорошо, но я вовремя опомнилась, он ел запрещённую еду со стола, а она явно была чем-то накачена.
Я стояла и молча смотрела в пол, пока женщина провожала моего молодого человека по коридору налево, там виднелся дверной проход, завешанный тканью, и потом она вернулась за мной.– «Почему ты стоишь? Пойдем со мной, я покажу тебе его клиентку». – сказала она, словно так было надо.
Возле комнаты стояла рыжеволосая девушка, этот образ уже был в моей памяти, но я не могла вспомнить откуда, волосы распущены, на голове несколько розовых заколок, а в руках маленькая белая сумочка. На шее шарф из