и вышла из машины. Постояла, соображая, какой из шести подъездов будет называться вторым – справа или слева. Но подумала, что, по всей видимости, исчисление начинается с левой стороны дома.
И не ошиблась, хотя иногда бывает и наоборот: там, где по логике вещей должна быть последняя квартира, она имеет номер первый. Это тоже особенность русского бытия, которая меня прямо-таки восхищает.
Я поднималась по лестнице пешком, потому что не знала, на каком именно этаже находится квартира под номером пятьдесят шесть. Зато теперь знаю – на шестом. Нажав кнопку звонка, я приготовилась выжидать минут пятнадцать, но ошиблась в вычислениях. Короче, обманули наивную девушку Женю Охотникову, потому что дверь открылась почти сразу же, будто меня поджидали, не отрывая взгляда от дверного «глазка».
Я увидела девушку – или молодую женщину? – лет двадцати шести со светлой прической, огромными темными мешками под глазами и пухлыми губами, настолько искусанными, что клочки кожи чешуйками покрывали их. В общем, передо мной стояла какая-то весьма болезненная особа. Кожа на ее лице вся лоснилась, будто смазанная жиром, и цвет ее был непонятным.
– Галя Кузнецова? – спросила я.
Девушка кивнула.
– А вы? – в свою очередь произнесла она.
– Охотникова Евгения…
– Проходите… – торопливо произнесла она, чуть ли не втаскивая меня в квартиру. Затем она выглянула на лестничную клетку, чтобы выяснить, не ошивается ли кто рядом.
– Даже не спрашиваешь, кто звонит, тут же открываешь дверь, – произнесла я, оставляя свою сумочку на тумбочке. – А если это звонит тот, кого ты боишься?
– Я видела вас в дверной «глазок».
– Понятно. Значит, ты и есть Галя Кузнецова, девушка, которая домогается меня в течение нескольких дней?
– Да, это я. Женя… Вас можно так называть?
– Не возражаю.
– Спасибо, что приехали…
Да пожалуйста…
Нервный разговор с учащенным дыханием стал меня утомлять. Интересно, у Гали Кузнецовой нет язвы желудка? Уж очень болезненно она выглядит…
Я рассматривала квартиру. Три комнаты, хорошая отделка, а вот мужской руки не чувствуется. У нас с тетей Милой тоже такая же обстановка – две женщины под одной крышей, сами себе хозяйки, сами себе кухарки и работники по благоустройству территории.
Я бухнулась на мягкий диван, обитый гобеленом в коричневых тонах. В голове мелькнула забавная мысль – почему мы говорим «мягкий диван», а не просто «диван»? Он и должен быть мягким, как представитель семейства мягкой мебели.
– Рассказывай, что стряслось.
Галя развела руками.
– Безвыходная ситуация: у меня требуют деньги…
– Кто требует?
– Бандиты…
– Что за деньги? Долг?
Девушка покачала головой:
– У меня лично никогда не было таких долгов…
– Каких именно?
– Десять тысяч долларов…
Я присвистнула:
– Неплохие