что подруга никогда не берет с собой мобильный телефон, из-за чего дозвониться ей невозможно. К чему брать, если из-за музыки, шума воды и собственного неслабого голоса Бритт, распевающей песни, звонок все равно не слышно?
Вот и сейчас она в большущих наушниках в полный голос орала «О, Хаббл Бабл» подпевая дуэту семидесятых годов «ПИПС» и страшно досадуя, что Густав не торопится присоединиться и тоже нырнуть в большущую ванну. Обычно он так и поступал, и действо из спальни плавно перетекало в ванную, потом снова переносилось в спальню… потом следовал просто душ, и к утру Густав был ни на что не похож, приходилось взбадриваться большой кружкой крепчайшего кофе.
– Слабые нынче мужики пошли! – Бритт изо всех сил шлепнула рукой по воде, но плотная пена погасила брызги. – Вот бабушка рассказывала…
Ее бабушка в далекой Калифорнии действительно рассказывала нечто невообразимое о своих любовниках, которые совершали «подвиги» по несколько раз каждую ночь! Наверное, все дело в том, что у Густава северный темперамент, – решила для себя Бритт и с силой выдернула пробку из ванны, сидеть в пене до утра в ожидании задремавшего мужа глупо.
Она встала под душ, но и тогда Густав не присоединился.
– Ну, погоди! Подойдешь ты ко мне…
Раздосадованная Бритт обернулась большим полотенцем, замотала вторым голову и взялась за ручку двери.
Но ванная оказалась запертой, ручка не поворачивалась. Чтобы Бритт не могла закрыться от него, когда принимала ванну, Густав просто снял замок внутри, но оставил снаружи. Конечно, в доме был второй санузел, где все в порядке, но там только душевая кабина, потому Бритт предпочитала этот. К тому же она никогда не была против появления в ванной мужа.
Пару мгновений Бритт дергала ручку, но быстро убедилась, что это ни к чему не приводит и довольно рассмеялась себе под нос: вот почему Густав не пришел! Постучала в дверь, прислушалась.
– Густав… ну, Густав… – Никакой реакции. – Густав, я больше не буду… я хорошая… выпусти девочку из ванной… я буду послушной…
Снова прислушалась…
Он заснул?! Но это наглость – запереть ее в ванной и уснуть! Вообще наглость уснуть, пока она не спит, а оставив в таком дурацком положении, тем более.
Бритт заколотила в дверь:
– Эй! А ну открой!
Но в ответ, ни звука.
Сьеберг не мог быть столь бессовестным, он же прекрасно понимал, что последует за такой выходкой.
Бритт сделала последнюю попытку докричаться. Бесполезно. В сердце заполз неприятный холодок, у Густава что-то случилось после того, как он запер дверь ванной!
– Так… главное, не паниковать… может, он вообще застрял в туалете?
Стало смешно, хотя холодок никуда не делся. Чтобы успокоиться, Бритт достала фен и принялась сушить волосы, напевая. Пусть когда выползет из туалета, услышит, что она вовсе не расстроена, но выходка грозит ему отлучением на несколько дней.
Вдруг сквозь шум фена Бритт послышалось, будто замок щелкнул. Хм… она не будет торопиться, пусть теперь Густав ждет. О том, что он ждал последние полтора часа, пока она нежилась в пене, принимала душ и сушила волосы, Бритт не думала.
Минут через двадцать, убедившись, что выглядит сногсшибательно, снова тронула ручку двери. На сей раз та повернулась и дверь открылась. В этой части дома темно… Странно, потому что Густав не меньше самой Бритт любил яркий свет. Внизу открылась и закрылась боковая входная дверь, и тут же послышался шум отъезжающей машины.
Куда это он отправился посреди ночи? Если так, ее ждет очередной сюрприз, а сюрпризы Густав устраивать мастер.
Но беспокойство почему-то усиливалось. Бритт и сама не смогла бы объяснить, почему ей так тревожно, даже жутковато.
– Густав?.. Густав, ты где?
Какой смысл звать мужа, если слышала, как его машина отъезжает от дома? И все же она звала, потому что все существо уже охватил страх на грани паники. Какие шутки, Густав никогда не стал бы запирать ее в ванной, скорее зашел бы туда сам!
В комнате, где они занимались БДСМ, горел свет. С бешено бьющимся сердцем Бритт переступила порог и…
В ответ на ее визг в соседнем доме зажглось окно, потом еще одно, но Бритт ничего этого не видела, она стояла, схватившись за горло и в ужасе распахнув глаза.
На распятии, которое обычно предназначалось для нее, висел Густав Сьеберг, вернее, то, что он него осталось! Во лбу аккуратная дыра от пули, а ниже… О боже! То, чем Густав так гордился, было отрезано под корень, причем, отрезано при жизни, кровь залила все вокруг. Во рту у мужа Бритт кляп, руки и ноги закованы в металлические наручники и поножи.
Линн проснулась от звонка телефона Ларса, муж попытался с кем-то говорить, прикрывая трубку рукой, но это плохо получалось. К тому же Линн узнала голос собственной близкой подруги, Бритт, которая, захлебываясь слезами, что-то кричала о Густаве.
Поняв, что Линн уже не спит, Ларс перестал прикрывать трубку рукой, и попытался вразумить их подругу:
– Бритт,