Хавьеро, как горячую картофелину, как только увидела его увечья.
Не то чтобы он был уязвлен, кроме как в своем эго, ее отказом. Их предполагаемый брак был попыткой потешить его гордость. Теперь он это понял, и из-за этого только ухудшилось его и без того отвратительное настроение. Каким же жалким дураком он был!
Теперь его спутницей стала мрачная злоба. Она так же прочно укоренилась в нем, как глубокие борозды, запечатленные на его лице и теле. Сделала его сердце куском бетона.
Глядя одним глазом вниз, на улицы Афин, он, поклявшийся никогда больше здесь не появляться, мечтал только о том, чтобы сжечь все это целиком.
– Ваша семья унаследует значительную часть его поместья, – сказал адвокат отца. Все стороны должны присутствовать при оглашении завещания, чтобы двигаться вперед.
Хавьеро не хотел никаких отцовских денег. Он не хотел быть здесь, в офисной башне своего отца, и не мог смириться с мыслью, что ему придется выслушать еще одну версию представления его отца о том, что справедливо.
Только ради своей матери он смягчился. Николай Милонас ужасно обошелся с ней, и она заслужила компенсацию.
Если присутствие Хавьеро могло помочь наконец получить то, что должно по праву принадлежать ей, так тому и быть. Потому он здесь.
Впрочем, у него не хватит духу проявить хорошие манеры. Его терпение было на пределе от перспективы выслушать мать о беспринципности, присущей его отцу. И о том, что ее сын законный наследник.
И это притом, что любовница отца, Эвелина, утверждала, будто его единокровный брат Вэл на два дня старше Хавьеро, и поэтому все деньги должны достаться им.
Деньги, деньги, деньги.
От одной мысли о причине всех его бед он испытывал тошноту.
Хавьеро пожалел, что проклятый ягуар не прикончил его. Он действительно хотел.
Что касается Скарлетт… Его мрачное настроение взрывалось яркими искрами при одной мысли о ней.
Она позвонила только раз, когда Хавьеро был в больнице. От имени его умирающего отца. Его мать сообщила ей, что Хавьеро выживет, и это было все, что Скарлетт хотела услышать. Ни слова больше, ни карточки, ни цветов. Ничего.
Почему это его беспокоит? До последнего раза, когда он видел ее, Скарлетт всегда была деловой и невозмутимой помощницей отца. Почти патологически преданной своему боссу. Она была в одной из своих юбок-карандашей, – светлые волосы собраны на затылке, тонкие черты лица безупречно подчеркнуты макияжем естественных тонов, – и чертовски раздражала его своей безэмоциональной манерой держаться.
– Ваш отец хочет, чтобы я сообщила вам, что он знает о вашей роли в недружественных акциях в Германии. Он готов дать вам контроль над своими операциями, если вы вернетесь в Афины.
– Нет.
– Когда Эвелина обратилась с просьбой о выделении средств, Нико согласился. Это сумма, эквивалентная причитающейся вашей матери. Если вы хотите поговорить с ним…
– Нет.
А потом эта последняя встреча.
– Лечение