принять горячий душ и завалиться в койку! Но нужно говорить. Необходимо думать. Усевшиеся на диван силовики терзали его взглядами, но снова ждали, пока вор продолжит.
– Федорович не спросил меня, где и почему я пропадал несколько дней, а потом тянул со встречей. Мне показалось, что его в принципе больше интересует Вероника Полумятова, чем чертова «сильфида». – Некоторое время Котов, наслаждаясь, смотрел на вытянувшиеся физии капитана и майора. Не все же ему одному офигевать! – Его интересовал не долгожданный камень, ребята, а, – Игнат развел руками, – наша девушка-кондитер. Нормально, да?
– Вероника? – недоуменно уточнил Окунев. Симпатяга и завзятый щеголь, в котором ни один прохожий не угадал бы опера из МУРа. – Но она-то тут при чем?
– Игорь Станиславович, можете мне поверить, – невесело усмехнулся Котов, – я этот же вопрос задал Тополеву не один раз.
– И?
– Без комментариев. Но интерес, вне всякого сомнения, нешуточный.
Сидящий Окунев сгорбился, приложил ладони лодочкой к лицу и шумно дунул между ними.
Десять дней назад, едва в деле о краже «Поцелуя сильфиды» замаячил Константин Федорович Тополев, дело передали в ФСБ, ибо разработка фигуры масштаба Топляка – уже их делянка. Но полицейскому Окуневу предложили примкнуть к группе, много лет разрабатывавшей Тополева, так как появилось обоснованное подозрение: у Федоровича в МВД или непосредственно в МУРе есть информатор, и нет никакой гарантии, что тот не из отдела собственной безопасности. А поскольку капитан Окунев уже плотно находился в теме и точно не был стукачом, ему предложили присоединиться к фээсбэшникам. Не будет лишним, если при разработке Тополева удастся еще и его информатора засветить…
Короче, Окунева прикрепили к группе. Которая детально разработала легенду для согласившегося сотрудничать вора. Из дела убрали малейшие намеки на случайное участие Вероники Полумятовой. Все нестыковки незатейливо списали на покойную горничную Жанну Елизарову, которую уже не спросишь…
Тянули время, как могли! Отдавать настоящую «сильфиду» Тополеву никто бы, разумеется, им не позволил, а достойный поддельный бриллиант за пару дней не изготовить.
И вдруг, когда, казалось бы, Тополева прежде всего должно было интересовать, куда на несколько дней пропал Котов, он спрашивал о Веронике. Навзрыд обычной двадцатишестилетней девушке, кондитере-фрилансере, искренне погруженной в свои тортики и кексики.
– И на фига она ему сдалась? – Окунев задал вопрос, у всех крутившийся на языке, недоуменно почесал в затылке, взлохматив пижонскую стрижку, и перевел растерянный взгляд на представителя всесильной конторы. – Кирилл Андреевич, ты что-нибудь понимаешь?
Тот лишь повел плечом и обратился к Котову:
– Игнат, давайте-ка по порядку. Из «Сибарита» вас вывезли на белом фургоне?
– Да. Ваши за нами проследили?
– Не удалось, – поморщился конторщик. – И Тополева мы тоже потеряли на подземной парковке супермакета, где он перепрыгнул