за тридцать, проворковала:
– Как чудесно, что вы сохранили прекрасный слух, – оценила сквознячок от нескромных взглядов на своём декольте, – Жаль зрение время не пощадило, помнится папеньке в вашем возрасте тоже трудно было различать лица.
За столом послышались смешки. Чтоб подавить неуместное желание хихикнуть я потупила глазки, деловито отрезала кусочек омлета и деликатно сняла его губами с вилки. Только после этого позволив себе поднять ясный невинный взор на собеседника. Что ж, похоже, меня ждала маленькая война.
– Леди Лирана, не опасается путешествовать одна? – похоже сударь с неясными полномочиями решил проверить мою осведомленность. Арван ему не мешал.
– О, меня должны были сопровождать мои люди, но их места на борту так неожиданно оказались захвачены, – я взволновано прижала руку к трепетно вздымающейся груди, – Я выяснила это лишь после отплытия.
Помощник капитана сдавленно закашлял, покраснел и попросил разрешения покинуть нас, сославшись на уточнение курса.
– Молодой леди следует быть осмотрительнее, – не унимался блондин.
Я испуганно огляделась, нагнулась к нему и вполголоса спросила:
– Лорд Талас, вы полагаете, я могла попасть в плохую компанию? – за столом опять послышались смешки.
– Нет леди Лирана, в нашем обществе, ничего страшного, – короткий взгляд на моего любовника, – Вам не грозит.
Намекает, что грозит не страшное? Надеюсь, что он не про потерю девичьей чести. Не рассказывать же ему, как мучимая проснувшейся с первой женской кровью сущностью, больше года держалась, не выпуская её из узды, но теряя жизненные силы. И лишь в четырнадцать позволила себя соблазнить младшему помощнику дворцового распорядителя. На нем меня и подловила Матушка, чтоб завербовать к себе. К слову сказать, парень выжил, отлежался, и ко мне больше не лез.
– Если мне что и грозит, так это остаться голодной, – потыкала в остывший за время препирательств бекон, чем вызвала еще один слаженный хмык.
Похоже, язвительный Кристон не привык к достойному отпору.
– Не удивительно, что ваш слабый зрением папенька не досмотрел за такой энергичной дочерью.
Ответила ровно, давно научилась отвечать так на этот больной вопрос:
– Мои родители погибли, когда мне было двенадцать.
Извинились, помолчали. Так и доели в тишине.
Они могут думать что хотят, но для меня прошло уже десятилетие. Так что использовать чужое чувство вины и неловкости я не гнушалась.
После завтрака снова сидела у борта на приглянувшейся бухте каната. Там было относительно безветренно под прикрытием стены бака. И дождь, моросивший с рассвета, кончился. Занималась я самым безобидным занятием, которым может заниматься новоявленная чародейка. Пыталась продлить, почувствовать кончиками пальцев струи обтекающей крутой нос корабля воды. Засечь меня за этим занятием не могли, а в магии мне решительно требовалась практика. Приходилось повторять те упражнения, которые показывали в далёком