пару, да и те наполовину.
Идет он всё дальше в лес, с веток уже белки сонные падают, волки навстречу идут, шатаются, медведи под кустами лежат, храпят с присвистом. И самому царю уже спать хочется так, что еле ноги волочит. А Баюнище всё никак ему не попадается – видно, само его боится, царь всё-таки.
И вдруг из чащи голос раздается:
– Баю-баю-баю-бай! Хоть ты царь, а засыпай!
Царь Горох за елку зацепился, чтобы не упасть, да как закричит:
– Выходи-ка, Чудище, Чудище-Баюнище! Знаю я, кого ты никогда не убаюкаешь!
Такой обиды Баюнище не выдержало, да как выскочит, как выпрыгнет – глаза горят, хвост в траве извивается, зубы щелкают – от такого страху весь сон с царя как ветром сдуло.
– А ну говори, кого это я спать не заставлю!
– А самого себя ни в жисть тебе не усыпить, – сказал ему царь. – А я вот сам себя запросто убаюкаю.
Достал царь губную гармошку и давай дуть в нее, а сам глаза закрыл и сел, где стоял.
– Э, нет! Я первый попробую! – закричало Чудище, выхватило гармошку и само заиграло что-то тоскливое такое, протяжное.
Когда проснулся царь, уже ночь прошла и утро наступило. Рядом Баюнище лежало, губную гармошку во сне прикусив, а вокруг птички поют, звери бегают, но никто близко не подходит – все боятся.
А тут и стрельцы подоспели. Хотели Чудище сонное из пищали застрелить, но царь не дал.
– Возьмите-ка его под мохнаты лапки и отнесите куда подальше. А гармошку мою у него оставьте. Как проснется, ему на ней поиграть захочется, а как поиграет – так и уснет…
Принцесса и гномики
Как-то раз король Великой Барабании Сам-Сусам 13-й встал утром не с той ноги. Он бы рад был с той встать, только, как ни пытался, не мог под белыми простынями да шелковыми одеялами ту ногу найти. А когда нашел, поздно было – встал уже. А тот, кто не с той ноги встанет, сразу на всех злиться начинает, никому проходу не дает, ко всем придирается. И решил Сам-Сусам на кого-нибудь войной сходить, чтобы, значит, свои подданные не страдали. Был он правителем мудрым и справедливым…
Позвал король к себе славного рыцаря дона Пирамидона, который, по слухам, частенько всякие военные вылазки устраивал, да и спросил:
– А ну-ка, скажи мне, славный рыцарь, где у нас поблизости враги какие-нибудь имеются?
Дон Пирамидон при дворе служил рассказчиком о ратных делах и военных подвигах, но многие придворные и даже сама принцесса Таня, дочка короля, подозревали, что всё он выдумывает. Но если сам король спрашивает, отвечать надо по всей форме, деваться некуда.
– Могущество Вашего Величества столь велико, – начал рыцарь издалека, – что все ваши враги либо разбежались, либо попрятались. А с теми, кто появится, ваши преданные слуги расправятся, не нарушая покоя Вашего Величества.
– А немедля доставь мне неприятеля! – распорядился король. – Я воевать хочу! А не то твоя голова с плеч!
Огорчился дон Пирамидон, голову-то жалко… И пошел с горя куда глаза глядят. Решил, что если