разрубим этот гордиев узел, я помогу, так и быть.
– О чем ты?
– Мы стоим под омелой.
– Ну и стой до посинения.
– Как знаешь, – пожал он плечами и вернулся в кресло за елкой.
До Уитни с опозданием дошло, что именно имел в виду Принц. Она оцепенела на секунду, а потом направилась следом за нахалом и недоверчиво уточнила:
– Серьезно?! Ты предложил мне поцелуй из благотворительности?!
– Да, Рождество ведь. Время душевной щедрости. Скрудж когда-то смог, и я смогу.
Она ахнула.
– Невероятно. Ты самый высокомерный человек на свете.
– А ты знакома со всеми людьми на земле?
– Еще и зануда.
– Тогда почему ты осталась?
– Э-э… кхм… чтобы сказать тебе, какой ты черствый сноб.
– Я и без тебя знаю.
Она растерялась, не понимая, почему и правда стоит перед ним до сих пор.
– Тебе любопытно, Майлз, признайся.
– ?!
– …как я целуюсь. Думаешь: неужто он такой сухарь в объятиях, как и в жизни? Во время поцелуя явно рта не раскрывает, а потом вытирает губы антибактериальной салфеткой.
Уитни подавила улыбку, уловив шутливую нотку в голосе Паркера. Кажется, он не издевался, а подбадривал ее, пытался помочь, отвлечь от ситуации с Чейзом.
Вау. Неожиданно. Приятно.
Слезы испарились, стало легче, потому что Уитни разделила очередное поражение на фронтах любви с кем-то, кто понимал ее разочарование. Тронутая до глубины души, она мягко улыбнулась, присев на бархатистый подлокотник кресла.
– Так и есть. Мне немного любопытно. Ты ведь Принц Паркер, а Золушка сбежала от тебя к простому менестрелю. Неужели ты до такой степени плох?
Он невозмутимо вытянул длинные ноги и пятерней зачесал волосы наверх.
– Пока не проверишь, не узнаешь.
Уитни заметила кружку с остывшим шоколадом на столике рядом и скривилась пренебрежительно.
– Спасибо, но – нет. Ты не в моем вкусе.
– А ты глаза закрой. Я тоже закрою для приличия, – продолжил он подкалывать.
– Ты пахнешь горьким шоколадом. Мне не нравится.
Паркер вдруг стал серьезным.
– А как тебе нравится? – спросил он, и его низкий, хрипловатый голос зацепил внутри чувствительную струну. Зацепил и натянул. Уитни покачнулась от неожиданности и едва не рухнула с подлокотника на колени к Паркеру; такого позора она бы не пережила.
– Паркер, это не смешно! – Их взгляды столкнулись. Замешательство, удивление, непонятная злость – чего там только не было.
Сердце пропустило удар.
– Я задал невинный вопрос. Как тебе нравится, Майлз?
– Когда это не ты, – выдала она диагноз и поднялась от греха подальше. Торопливо направилась вон из кабинета, закрыла за собой дверь и шумно выдохнула, посылая Паркеру немое проклятие. Впрочем, мгновенно передумала и забрала проклятие назад. Как бы она ни относилась к Крису, но сегодня – ровно в полночь Рождества – он помог ей с достоинством выйти