случаев в России, когда почти полностью парализованный человек стал бы крупным чиновником.
Колясочник Востриков на общественных началах добивался того, чтобы его родной Орел становился более комфортным для инвалидов. А 3 года назад ему предложили пост замруководителя департамента соцзащиты Орловской области.
– Расскажите о своей травме. Что с вами произошло?
– 2005 год, лето, я окончил 3-й курс Бауманки, и мы с друзьями поехали купаться на пруд в Подмосковье. День, как день, ничего такого не было сверхъестественного, никаких знаков. И дно в этом месте песчаное, ни коряг, ни камней – ничего. Я нырял «щучкой» с берега. Ударился головой. Сломал четвертый шейный позвонок. Друзья меня вытащили, я сознание не терял, вызвали «скорую». Вот так все и получилось. Не очень удачно. Или наоборот – удачно. Как посмотреть.
Александр Востриков
– Что было дальше? Как долго длилась реабилитация?
– Дальше был полный паралич и активная реабилитация в течение двух лет. Я был и в московском «Преодолении», и в крымском городе Саки, везде, где только можно. А потом пришло понимание, что радикально уже ничего не изменится. Вот чего достиг за эти два года, так все и останется. И надо что-то делать дальше. Не на пенсию же жить. Кисти, пальцы не работают, но в какой-то степени руками двигать я могу. В локтях руки сгибаются, но сам разогнуть их я уже не могу.
– А на клавиатуре сами печатаете?
Мы разговариваем по видеосвязи. Александр поворачивает камеру телефона так, что я вижу его правую кисть. Ребром ладони с полусогнутыми неподвижными пальцами он стучит по клавиатуре ноутбука.
– Ловко!
– Приспособился. Клавиатура с большим тачпадом, это вместо мышки. Вот так и шлепаю. Левая рука плюс-минус также работает. В любом случае рядом есть помощник, который, если надо, придет, поправит меня в кресле, поможет одеться, чаю нальет. Я езжу в электроколяске, но, если нужно бордюр преодолеть, по пандусу заехать, помощник рядом. На машине тоже он меня возит.
– А как сейчас выглядит ваша реабилитация, как вы себя поддерживаете?
– С этим как раз большие сложности. Реабилитация ушла даже не на второй, а на пятнадцатый какой-то план. Раз в год стараюсь ездить в «Преодоление», массажи делаю периодически. На этом, к сожалению, все и заканчивается. Возможно, надо пересмотреть ритм жизни, свои приоритеты. Чуть позже. Пока так.
– Чего вам больше всего не хватает из прежней жизни?
– А мне всего хватает. Там было одно, тут другое. Если человек оптимист, то его в какие обстоятельства не окуни, он везде найдет плюсы и выгоды. Это как в компьютерной игре: первый уровень прошел, дальше второй – все то же самое, но чуть сложнее. Цели-то в жизни не поменялись. Надо было получать независимость, создавать семью.
У меня ведь осознания нет до сих пор. И, надеюсь, не будет. Потому что, если начать думать «вот, все плохо, раньше я бегал, а теперь не бегаю и, может, уже никогда не побегу», то легко