этажа.
Почему-то последняя, а не первая.
А остальные три?
Что в его случае значит семёрка, потом пятёрка, потом ещё одна семёрка?
Быть может, и ничего.
Просто красивый симметричный номер. Двенадцать на двенадцать.
Или дело совсем в другом? И у номера есть секрет?
Спросить у парня-носильщика?
Глупо, он же ключами точно не занимается и в отельные тайны не посвящён. Он в самом низу местной пирамиды, зачем донимать его расспросами.
Тогда кого донять? У кого спросить? И допустимо ли здесь выпытывать отельные тайны?
Зуав терпеливо ждал у двери.
Лео привычным движением поднёс ключ к причудливо изогнутой латунной ручке…
Но там не было замочной скважины! Вообще – никакого отверстия.
Только бордовое, лакированное дерево рядом с молочной панелью дверного косяка.
– Здесь, – коротко пояснил зуав, показав на середину двери.
И тут только не слишком внимательный от природы Лео заметил вырезанный из чёрного дерева лик сатира, разинутый в усмешке рот которого и был, похоже, той самой замочной скважиной, которую Лео безуспешно искал ниже по двери.
Лео покрутил ключ, примеряясь к сатирным устам, и вложил его аккуратно в эбонитовые ножны.
Попытался повернуть, но ключ замер как вкопанный, удерживаемый невидимыми упорами.
– И отпустите руку, – продолжил инструктаж зуав, перехватив растерянный взгляд постояльца.
Лео послушно разжал пальцы.
Ключ неслышно и плавно повернулся на пол-оборота.
Дверь приоткрылась.
– А ключ теперь можно забрать, – и зуав, хозяйским жестом открыв дверь нараспашку, покатил тележку вглубь номера.
«И назад крутить не надо?» мысленно уточнил Лео.
Но вслух лишних вопросов задавать не стал, а просто вынул легко подавшийся ключ из пасти сатира.
«Хм… хитрый замочек»
Лео не любил мрачные тона и потому с удовлетворением отметил, что дизайн номера не совпадает с депрессивной расцветкой двери.
Впрочем, благородная старомодность отделки настолько бросалась в глаза, что было очевидно: архитектор жил в те времена, когда само понятие «дизайн» либо не было общеупотребительным, либо не использовалось вовсе.
Узорный, наборный паркет под ногами, полускрытая от взора лёгкой дымкой тюли широченная кровать под ориентальным золотистым балдахином, полированная прикроватная тумбочка чёрного дерева с установленным на ней ретро-телефоном, ореховый корпус которого украшен был фарфоровыми вставками, толстобокие кресла в зеленовато-серой шкуре шёлка, пузатое бюро с множеством ящиков и ящичков, круг персидского ковра посреди комнаты и, в довершение картины, массивный стол-бегемот на толстых, коротких ножках, со спиною, укрытой классическим зелёным сукном.
За бахромчато-кистяным краем штор видны были полированные латунные ручки и латунные же планки оконных запоров.
«Или великолепная стилизация» подумал Лео. «Или