со своим сильно вылепленным немолодым лицом, замедленными движениями, печальными глазами, распространяющий поле молчаливого обаяния, из-за пристрастия к водке и женщинам постоянно умудрялся попадать в невозможные ситуации. Вся его жизнь была невозможной ситуацией, которую он с успехом усложнял и усложнял.
– Здравствуйте, Алёша! – Мягким тембром. – Мы живём около центральной автостанции, чуть налево по Левински, дом двадцать девять, позвоните, когда будете подходить. Как вас узнать?
– По глазам.
Недоумённое молчание.
– Ладно. Не важно. – Решила женщина. – Я выйду.
Я купил ещё бутылку Хайникена и пошёл, держа сандалии, к центральной автостанции. Но, по мере того, как гигантское здание вырастало из темноты узких восточных улочек, меня охватил страх – это исполинское чудовище с бордово-красными колоннами-ногами было ужасно. Казалось, сейчас оно выхаркнет из себя всю напиханную внутрь суетливыми тараканами бэушную шелуху, двинется, сминая коричневые сырые дома с отставшей штукатуркой, и стекло будет весело сыпаться на мостовую. Поведёт вокруг открывающимися налитыми кровью глазами и заревёт так, что где-то далеко-далеко не менее страшным криком ему откликнется птица Зиз.
– Так, спокойно, спокойно… – Сказал я себе, отшатнувшись от далеко выброшенного вперёд окаменевшего языка, по которому днём скатываются зелёные, так легко взрывающиеся, автобусики. – Я просто здесь не пойду.
И, опасливо посмотрев, надел туфли – вдруг, что случится, а я босиком.
Взял резко влево, обошёл по дуге, минуя ночные лавки с их хитрыми как змеи и простыми, как решётки на окнах, хозяевами, позвонил, женщина показалась. Здравствуйте! – Мило сказала. Чуть картавит, надо же…
– Алексей.
– Мила.
– Сюда?
– Да, мы уже год здесь живём.
Открыли дверь, ударил свет.
Матвей спал на диване, два каких-то мужика перебивали друг друга. Телевизор мигал.
– Котлеты будете?
– Нет.
– Что значит – нет? Конечно, будете!
– Между прочим, гость пришёл! – Обратилась к мужчинам.
Те повернулись.
– Костя – Молодой парень со смешным чубчиком.
– Алик. – Мятый длинный мужик с начинающими редеть кудрявыми волосами. Усишки, майка неопределённого цвета, узкие клетчатые брючки настолько подтянуты, что видны грязные белые носки.
– Вкусные котлеты, Мила.
Мила улыбнулась. У неё приятное лицо, у Милы, и ждущие глаза. Под глазами усталые тени. С левой стороны побольше, и чуть щека опухла.
– А ваш Матвей пришёл и спит. – Сообщила.
– Да он всегда так.
Мила опять улыбнулась. Повернулась к своим.
– Ну вы, – пристыдила, – гость пришёл, прервитесь!
Парень с чубчиком опять протянул руку:
– Костя.
Я прислушался:
– Жизнь это молекула, – хитро подмаргивая маленькими глазками, треснувшим тенором сообщал мятый Алик.
– Я