бомбят мирные эшелоны с беженцами и расстреливают из пулеметов теток и детишек. А потом по убитым неторопливо ползают муравьи…
Лешке вдруг вспомнился вчерашний сон, в котором были озеро, цветущая черемуха и нежно-зеленый вечерний сумрак. Если бы сейчас кто-то спросил его, мол, так что же такое война, Миронов-младший ответил бы точно: «Война – это черный туман!» Туман, который убивает и заставляет людей бояться всего – неизвестности, холода, голода, валящей с ног усталости и многого другого. И всего этого «другого» оказывается столько, что уже и сама смерть не кажется такой уж страшной! И исчезнет туман войны лишь тогда, когда – как в детской сказке – развеется ужасное колдовство. Оно непременно развеется – надо только разбить и уничтожить всех врагов! Всех до единого, до самого последнего фашистского гада…
Лишь спустя сутки Алексею удалось догнать и разыскать свой эшелон. Бондаренко выслушал сбивчивый рассказ отчаянно красневшего от стыда Миронова о неудачном походе за лимонадом, о бомбежке и о последующем путешествии на перекладных, помолчал и, устало обмахиваясь своей шляпой, подвел итог:
– Я ж говорил, что одна беда с вами, молодыми. Еще один такой фокус – я тебя, стервеца, лично выпорю, а потом батьке напишу обо всех твоих художествах! Марш в теплушку, и пока до места не доедем, чтоб ни шагу никуда!
Глава 3. Март 1942 года – февраль 1943 года
Каждый раз, натыкаясь взглядом на развешанные по городу плакаты «Родина-мать зовет!», Миронов-младший испытывал смешанное чувство досады и раздражения.
«Звать-то ты зовешь, – размышлял Алексей, хмурясь и чуть ли не демонстративно отворачиваясь от сурового и требовательного взгляда плакатной тетки, – вот только кого и куда? Ну, с мужиками понятно – их на фронт, врагов бить в хвост и в гриву. А с нами как же? Ну, нет мне еще восемнадцати, так и что? Конечно, Родине-то виднее, куда нас посылать, – на то она и мать! Вместо фронта или военного училища – к станкам, в цеха разные – вкалывать до кровавых мозолей за пайку хлеба и робу рабочую…»
Правда, насчет кровавых мозолей Лешка слегка привирал, но в целом так все оно и было: Родина озабоченно хмурила брови и, не спрашивая мнения молодых парней и девчонок, не по-женски твердой рукой направляла их туда, где молодежь могла принести больше пользы.
Миллионы мужиков забрал фронт – промышленность и сельское хозяйство задыхались от нехватки рабочих рук, а где их было взять? И правительство в приказном порядке проводило мобилизацию подростков и молодежи в ФЗО – училища фабрично-заводского обучения. Месяц-другой ученичества – и к станку! Фронту нужны танки, самолеты, боеприпасы, амуниция, продовольствие и многое-многое другое. Питание неважное, рабочий день по десять-шестнадцать и даже больше часов, дисциплина почти военная, условия труда самые что ни на есть спартанские… И ничего – терпели, работали, старались изо всех сил. Поскольку и без особых уговоров и политинформаций каждый понимал – так надо: война!
Свое недовольство Миронов, естественно, никогда и нигде не демонстрировал.