уже выдаёт спиртовой раствор, самое классное в котором то, как он горит. Помню, папа иногда, ещё до всех этих событий, наливал на блюдечко и зажигал, разве не чудо? Горящая вода! Огненная вода! Зачем её пить, если можно такие чудеса устраивать!
В любом случае, то, что приходит из леса, уже давно разорило и пасеку, и забрало старого дядю Касима… Да и папа говорит, что всё равно по всей деревне столько сахара нет, чтобы самогон гнать. Не понимаю, причём тут вообще сахар, разве эта огненная вода может быть хоть чуточку сладкой? Но, видимо, я не совсем ещё понимаю, как устроен тот самый волшебный «куб». У нас вот погреб маленький, никакие аппараты не разместить. Но от заканчивающихся припасов даже в нём становится всё просторнее и просторнее.
Никогда бы не подумал, что смогу разлюбить варенье. А теперь, когда обилие заготовленных его банок становятся регулярной добавкой к пище, а если мяса добыть на охоте ни отцу, ни дяде Олегу не удаётся, так и вовсе главным блюдом на столе. Так и едим его ложками. Брусничное, клубничное… Овощей почти нет, да и на огороде урожай ещё не поспел. Антон сказал, мы от диабета скопытимся раньше, чем до нас всякие монстры доберутся, а папа его аж за шею больно схватил, что б тот при мне подобные вещи говорить не смел. Очень страшно было!
А я что? Не понимаю что ли? Из других деревень и города помощи никакой, как все говорят. Только и слышу «Да кто его знает, что там в Магнитогорске! Жив ли кто вообще, может, там всё ещё хуже!» – и от соседей Марьи с Никифором, и от папиных друзей-охотников: дяди Серёжи, дяди Мергена и остальных.
Людей всё меньше и меньше, детей гулять не пускают, играть и гулять не с кем. Да и вообще столько друзей уже эти чудища перетягали… Подумать жутко, аж слёзы наворачиваются. Вальку Бунина в поле настигли, Камиля у речки, Серёжка Тихонов с матерью и отцом по грибы – по ягоды в лесок недалеко сходить собрались, так, вокруг деревни, никуда не забираясь, так и сгинули, нет их больше.
А те, кто прочь из «Сухого Озера» уехать решили, собрав своих да отправляясь отсюда, так об их судьбе мы тоже ничего не знаем, добрались ли куда, и есть ли вообще в мире ещё кто живой. Антоха так и говорит «мы, братец, последний оплот человечества» – и колышки свои точит, вокруг дома, косо со всех сторон обставляя день за днём. Скоро не дом, а какой-то ёжик получится…
Сегодня старший брат меня впервые взял с собой сторожевые костры зажигать. Мол, раз волков и прочее зверьё от деревни огонь отпугивал, значит, и от этих созданий поможет. Костры горят по всему периметру, там где окружная трапа проходит, от нас недалеко такой кусок. Да многие ещё свой участков или дом окружают. Староста Айдар Губей-улы ругается! Наш председатель сельсовета. Кричит на всех, мол, подует ветер, разнесёт огонь, всю деревню спалим, друг друга живьём сожжём за одну ночь. Прям категорически против этих костров.
Унять его вот только «шаман» наш смог, дядька Шункар, высокий такой, худощавый, как смерть с косой, глаза впалые, волосы длинные-длинные седые, назад зачёсанные… Сядет, бывало, на улице, прям