на старый «мерседес» ведьмы…
3. БЛУДНИЦА
Мария проснулась в отвратительном расположении духа. Настроение было гнусное, погода – еще гнуснее, а о заведении «Млын», куда ей предстояло отправиться на работу после полудня, и говорить нечего. Там ее ждали прыщавые фермеры и геморроидальные старикашки, которым не поможет и привязанный карандаш. Случалось, правда, что в «Млын» забредет кто-нибудь из парней Начальника или председательские телохранители, но те привыкли все получать задаром. А значит, она заработает в лучшем случае триппер. В худшем можно было схлопотать пулю между глаз. Просто так. Для смеха.
Расклад был обычным, и пора уже было к нему привыкнуть. Мария честно пыталась, но выходило плохо. Впрочем, пару недель назад появилась еще одна причина для дискомфорта. Такая же ужасная, как выпотрошенное и обезглавленное тело старой шлюхи из «Петушка» (голову нашли позже – она была насажена на церковный крест, а ливер оказался в кастрюле с любимым борщом Председателя городской управы). Впрочем, со шлюхами такое случалось. Это был профессиональный риск. Чего не скажешь о банкире Тряхлисе или «солисте» Хоботе.
Все знали, что Хобот был человеком Начальника, всегда работавшим в одиночку. Именно «был», потому что от него осталась только наиболее выдающаяся часть его тела, вставленная в рот банкиру, сваренному живьем. Мария видела все это своими глазами – она была в числе тех, кого пригласили для опознания. Не банкира, конечно, а Хобота…
Ее рука сама собой нырнула под кровать за бутылкой яблочной браги. Это было примитивное пойло, которое обухом било по голове, зато избавляло на время от всех проблем. Радикально. Лучшим средством была только веревка, но веревка – это то, что можно отложить и на завтра, и на послезавтра.
Она сделала три больших глотка. Голова загудела, словно надтреснутый церковный колокол. Через десять минут, вспомнив голенького и младенчески розового банкира с окровавленной соской во рту, Мария уже смогла улыбнуться. Человеческая плоть действительно была или уродливой, или смешной. Откуда же тогда бралась похоть?..
Она зевнула, широко открыв рот, и пнула ногой голодного пса. Кобель смотрел на нее недобрым взглядом. «Когда-нибудь сожрет меня», – подумала Мария равнодушно и принялась в пятисотый раз рассматривать картинки на стенах.
На выцветших фотографиях, вырезанных из старых журналов, были ухоженные дамы в вечерних туалетах, усыпанных драгоценностями, как ее кобель – лишаями, гладкокожие девушки, рекламирующие домашние солярии, и явно хорошо воспитанные мужчины в смокингах и с ослепительными оскалами. Документальная сказка. Волшебный сон, который где-то и для кого-то был повседневностью.
Мария почувствовала себя так, словно запустила в свежую рану присоленный палец… А ведь она была еще красива. Мешки под глазами и ранка на губе – это поправимо. Сложнее было с татуировками на внутренней стороне бедер. Татуировки остались на память об одном умнике, заодно лишившем Марию девственности, когда ей было всего двенадцать