Не советую навещать ее. Зрелище кошмарное, – безразличие матери было хуже, чем рыдания и вой. За ним угадывалась непроницаемая стена страдания, о которую разбивалось пустое сочувствие посторонних.
– Все так плохо?.. – робко спросила Дина.
– До свидания.
Мать Ольги положила трубку. Дина чувствовала себя так, будто ей надавали пощечин. Они и сама презирала себя, хотя это было глупо…
Чтобы немного успокоиться, она зашла в детскую. Ян безмятежно спал. Она обещала разбудить его к приходу Деда Мороза. Кажется, он уже начинал догадываться, что никакого Деда Мороза не существует, а подарки появляются отнюдь не из его мешка.
Несколько минут она смотрела на сына и вскоре перестала испытывать чувство стыда и чудовищной неловкости. Только рядом с ним и еще, пожалуй, рядом с мужем она освобождалась от давления дурацких условностей. Означало ли это, что большую часть времени она прячется под различными масками, включая ту, носить которую труднее всего, – маску естественности? Не хотелось думать ни о чем. Хотелось только, чтобы Марк был дома.
«Ты нужен мне сегодня, и к черту твой клуб!» – мысленно обратилась она к мужу. Звонить ему она считала неудобным и знала, что ему это тоже не понравится. Он действительно был ей нужен. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз они занимались любовью. Двенадцать дней назад? Тринадцать? Ничего особенного. Бледная тень былого. Теперь Марк сам стал таким затраханным, что секс превратился в приятную, но тяжкую работу. Кое-что он делал лишь для того, чтобы не обидеть ее. Оскорбительно? Она так не думала, чувствуя его старую любовь, погребенную где-то под наслоениями новых проблем. Он был уставшим и каким-то заблудшим. Вернее, они оба были такими и даже не заметили, когда именно закончился пикник на залитом солнцем лугу молодости и когда их окружила серая бытовая помойка. И по ночам уже не пылал костер любви, а холодно мерцал не тающий лед. То, что ярко горит, быстро сгорает… С некоторых пор они кружили под вечным дождем, пряча от сырости свои чувства и узнавая среди отбросов обрывки прежнего карнавала, уже не способные вызвать радость, желание, взаимную страсть…
Нет, так дальше нельзя. Она решила прогнать тоску, которая подкрадывалась из темных углов квартиры, зарождалась в тишине и незаметно проникала внутрь, будто отравленный воздух. Она налила себе бокал красного вина, включила музыку «Tangerine Dream» и села на диван. Циферблат, белеющий в полумраке, вдруг показался ей человеческим лицом – расплывшимся, застывшим, безразличным и… покрытым пудрой, будто физиономия актера в каком-то извращенном театре.
Дина отвела взгляд от часов и стала рассматривать маленькую живую ель, растущую в заполненном землей пластиковом горшке. Ель была украшена пятью миниатюрными игрушками, которые Ян выбрал и повесил сам. Вначале его выбор показался Дине немного странным, однако теперь она увидела в этом намек на неизвестную ей таинственную сказку. Старуха-колдунья, моряк, принцесса, розовый фламинго и дракон. Персонажи в наличии; дело за малым. Только фламинго не очень вписывался в этот ряд. Да и хочет ли она услышать