Он же помог сделать новые документы и перебраться из теплого приморского городка в далекие суровые сибирские земли.
С тех пор прошло шестнадцать лет. Нас дважды находили родственники жертв отца. Разумеется, не для мирной светской беседы. Пришлось срочно переезжать, точнее, просто бежать. Люди злопамятны. Когда боль потери заглушает все остальные чувства, месть вполне может стать единственной исповедуемой религией.
Но это было почти восемь лет назад. С тех пор мы переезжали еще несколько раз, чтобы запутать следы. Наше последнее пристанище – маленький, богом забытый поселок Лесогорск в трехстах километрах от Москвы.
Мы живем в этом глухом провинциальном местечке, наполненном ароматом хвои и птичьим гомоном, уже одиннадцать месяцев. Уединенно, тихо, скромно, не привлекая лишнего внимания. Пора бы бабуле успокоиться.
– Дай-то бог! Все равно расслабляться не стоит.
Я раздраженно воздела руки к продолжающему сотрясаться потолку.
– Поздравляю! Ты выполнила свой гражданский долг – напомнила, что я не являюсь нормальным свободным человеком и не могу сделать ни шага, не вздрагивая от малейшего шороха. Довольна? Что-нибудь еще?
– Не злись. – Бабушка примирительно погладила меня по щеке. – Ты не посмотрела в глазок, и я завелась. Я действительно пришла совсем по другому поводу.
Она подошла к открытому окну и нервно закурила.
Я усмехнулась:
– Хочешь, расскажу в деталях, что сейчас происходит с твоими легкими?
– Не забудь напомнить, что мне уже шестьдесят четыре, – буркнула Василиса Аркадьевна.
– Чем могу помочь?
– Ты ведь знаешь, как я отношусь к твоей общественной деятельности.
О да! Еще одна любимая тема.
– Но? – После такого многообещающего вступления обязательно должно последовать «но».
– Но если ты не можешь не заниматься благотворительностью, так хотя бы делай это с пользой.
А вот это уже что-то новенькое.
– Благотворительность не предполагает пользу для того, кто ею занимается. К чему ты клонишь?
Она сделала глубокую затяжку и изящно, словно мыльный пузырь, выдула в окно аккуратную струйку дыма. Прямо в листву мокнущей под дождем березы.
– У меня небольшие проблемы, если можно так назвать перспективу увольнения. Только не надо снова о возрасте и заслуженном отдыхе. Я в отличной форме, люблю свою работу и скорее умру, чем окажусь на лавочке со старушками, отупевшими от рутины и слюнявых сериалов!
Я невольно улыбнулась, любуясь разрумянившейся от праведного возмущения бабулей. В этом она вся: стройная, по-спортивному подтянутая (спасибо ежедневной гимнастике), жизнелюбивая, всегда готовая к активной деятельности. Этого не изменили ни время, ни пережитая трагедия. А возраст – всего лишь дата в паспорте, в ее случае совершенно не информативная.
– Рассказывай, потенциальная пенсионерка, – поддразнила я.
Она болезненно поморщилась:
– Даже не шути так! Рассказываю. К нам в санаторий на днях