я, пряча глаза.
– Тогда…
– Ты просто дыши, странно за спиной чувствовать кого-то, и не слышать дыхания.
– Извини, – он медленно по-человечески обошел меня и стал застегивать ожерелье. Его прохладное дыхание пробежало по шее, по затылку, а взгляд опустился на спину, проникая сквозь кожу и скелет к самому сердцу. И оно, почувствовав этот взгляд, попыталось скрыться на другую сторону, приведя в движение все остальные органы. Дыхание сбилось, воздух рывками входил и выходил их легких, в глазах поплыли звезды…
– Дельфина! Дельфина очнись… – Филипп усаживал меня на стул, – открой глаза, посмотри на меня.
– Ну, уж нет! – зарычала я, пробуя подняться. Меня качнуло, но крепкие руки не дали упасть. – Пусти, я сама!
– Хорошо, – он был сама покорность и сделал шаг от стула. Мое дыхание выровнялось, я встала. Руки немного тряслись, но, теплая волна, пришедшая откуда-то, взбодрила меня и помогла собраться. Я внимательно посмотрела на вампира, но он был бесстрастен, как всегда. Задрав подбородок и одернув платье, я несколько раз сжала и разжала кисти рук:
– Я готова, мы можем идти.
Он учтиво открыл дверь:
– Прошу.
От гостей я была в полном восторге, рассматривая их внимательней, чем полагалось по правилам хорошего тона, и они не отличались от меня, оглядывая и выражая почтение мягким кивком, но в темных глазах высших светилось любопытство.
Мужчины – вампиры выглядели благородными и сильными. И довольно молодыми внешне. Явно хищное выражение проступало только у моего брата Альберта, который, не являясь вампиром Высшего уровня, был допущен на мероприятие, как сын главы клана, и Аякс, который выдерживал дистанцию между мной и другими и постоянно находился в состоянии готовности. Хотя нападать на меня никто не собирался, но служба – есть служба, Хранитель обязан быть рядом.
Женщины блистали красотой, все без исключений. Многие из них были молоды, но и у тех, кто постарше возраст не превышал тридцати лет. Одежда женщин отличалась от той, что я видела на людях. Не затянутые в корсеты, вампиры не носили многоярусные тяжелые юбки, а их свободно ниспадающие платья, не сковывающие движений, обрисовывали великолепные тела и дополнялись дорогими ювелирными украшениями из драгоценных камней и металлов.
Но самой красивой была мать Филиппа Ядвига. Эта яркая брюнетка совместила в себе все, что может вызывать восторг, огромные черные сверкающие глаза, но выражение этих глаз не хищное, а лукавое. Прямой нос, четко очерченные высокие скулы, но мягкие пухлые губы, и если бы не гордая осанка, сильного гибкого тела, я бы постоянно держала бы ее за руку, чувствуя в ней матушку. Как мне показалось, Филипп испытывал к ней такие же чувства, но к этому еще прибавлялось его восхищение и гордость мужчины, находящегося в ореоле своей женщины.
На мне тоже было легкое платье из восточного шелка, ярко синего цвета,