тут же поднимает голову и начинает всматриваться в потолок. Естественно, никакого носка там нет. До человека доходит смысл прикола, он ржет и передает записку дальше.
Прочитав об этом, я сразу же загорелся идеей провернуть такое в нашем классе. Просто чтобы проверить, будет ли реакция соответствовать ожидаемой. А если нет, подтвердится то, о чем я уже давно со страхом догадывался – что мои одноклассники психи.
Для эксперимента я выбрал урок английского. Во-первых, на английском мы с Владом сидим на последней парте, а передавать записку всегда удобнее с последних парт на первые. Во-вторых, английский у нас вел пожилой и уставший от жизни Олег Аркадьевич. Особой строгостью он не отличался, и я полагал, что в случае чего смогу выйти сухим из воды.
Не смог.
Сначала все шло как по маслу. Я подготовил записку, ввел в курс дела Влада (он горячо поддержал мою затею), и минут через десять после начала урока передал ее сидевшим впереди Таньке с Маринкой. Пару секунд они изучали записку, затем синхронно подняли головы к потолку. К их чести, они быстро просекли фишку и захихикали. Танька показала мне большой палец и передала записку на следующую парту.
Остальные реагировали схожим образом. Олег Аркадьевич бубнил что-то у доски, но его не слушали. Те, кто уже знал о приколе, внимательно следили за реакцией «новичков», только что получивших в руки записку. Класс наполняли сдавленные смешки и возбужденный шепот. Лишь когда записка достигла первых парт, учитель запнулся и, видимо, заметил, что творится неладное. Разобравшись, в чем дело, он выхватил записку у Петьки, сидевшего на первой парте.
Наступил ключевой момент эксперимента. Напряжение повисло в воздухе. Все ожидали, как поведет себя Олег Аркадьевич. Тот привычным движением достал из кармана пиджака очки, нацепил их на нос и принялся изучать изрядно скомканный листок бумаги.
То ли он был уставший, то ли еще что, но записку Олег Аркадьевич изучал чуть ли не минуту – гораздо дольше, чем требуется для того, чтобы прочитать четыре слова. Затем поднял глаза на потолок. Ученики захихикали.
Но на этом спектакль не закончился. Не обнаружив ничего на потолке, учитель с растерянным видом уставился на записку. Снова посмотрел на потолок. Потом перевернул записку обратной стороной. Опять воззрился на потолок, зачем-то сделал шаг в сторону. На его лице при этом было написано искреннее непонимание. Класс к тому времени просто лежал, не в силах сдерживать рвущийся наружу истерический хохот.
Когда до Олега Аркадьевича наконец дошел смысл шутки, лицо его приобрело пунцовый оттенок. Побелевшие губы сжались в узкую прямую линию.
– И кто это сделал? – прошипел он сквозь сжатые зубы.
Сдаваться на милость учителю в мои планы не входило, поэтому я скромно потупился и молчал. Но ситуация резко изменилась. Олег Аркадьевич пригрозил оставить весь класс на дополнительное занятие после уроков, если никто не признается. Так подставить своих товарищей я, конечно, не мог. Пришлось сознаться, что сия блестящая