до мизинцев. Голова сделалась как «чугунная емкость», в которой обычно варят еду в русской печи. Испуг, слабость, головная боль и позор разрывали Миронову на части во все стороны, не давая ей подняться на ноги. Мухтар с яростью лаял. Казалось, что он вот-вот кого-то разорвет в клочья. Миронова громко выматерилась и с усилием все же встала на ноги, на голое тело набросив старенький халат, и поторопилась выйти из бани. Свежий весенний воздух вперемешку с лунным светом, как позорная пощечина, ударили по конопатому и бессовестному лицу Мироновой. Настя распахнула дверь и на мгновение застыла от удивления, увидев эту картину. Мухтар изо всех сил рвался, заливаясь громким и злым лаем, прямо на нее, как будто хотел предостеречь и предупредить ее от неминуемой гибели. Чуйка преданной дворовой собаки была безошибочной. Настя всегда брала с собой Мухтара, когда ходила искать потерявшуюся корову. И он всегда помогал ей и находил пропажу. Это была очень умная и понимающая человека собака, как будто она была в своей собачьей шкуре обыкновенным человеком. Даже лаяла как-то по особому, как будто разговаривала. А когда кто-то из хозяев разговаривал, Мухтар внимательно слушал. И никто его этому не учил и не тренировал. А все произошло случайно. Когда-то Настя ходила встречать своих подворных коров, и к ней прибился этот пес. Так и прибежал к ней домой. Сколько они его не отгоняли, он все равно остался у них. Сначала жил за забором, а затем Анатолий сладил ему новую собачью будку и посадил на цепь.
Мухтар, увидев Настю, громко заскулил и лег на землю, безудержно виляя хвостом. На крыльце в одних трусах стоял Колька и хныкал, размазывая маленькими, в ссадинах, кулаками горькие слезы по всему лицу, не понимая, что происходит. Миронова почувствовала, как кровь заливает ее лицо. Ей было необъяснимо стыдно и ужасно. Она напрягла в себе все силы и быстро схватила на руки сына. И виновато, жалея, начала целовать Кольку в обе щеки, спрашивая его: – Коленька, сыночек! Что случилось? Тебя Мухтар укусил? Покажи где? – Настя принялась осматривать и ощупывать под горящей над крыльцом электрической лампочкой Кольку. Колька, почувствовав такую трепетную и теплую любовь и заботу матери, расплакался еще сильнее. Только преданный Мухтар, видя такую картину своими собачьими глазами, лежал на земле, прижав виновато свои большие уши, радостно взвизгивал. Миронова обхватила Кольку в охапку и быстро забежала в дом. В комнате она еще несколько раз осмотрела сына и убедившись, что с ним все в порядке, положила его на кровать. Колька понемногу начал успокаиваться и, всхлипывая, наконец-то выдавил из себя первые слова: – Мама, ты где была? Мухтар так сильно лаял, я проснулся и очень испугался. А тебя все нет и нет. Я тебе кричал, кричал… ты где была, мама? – Колька снова заревел, уткнувшись в подушку. Настя принялась целовать Кольку, тихо поглаживая его по голове и приговаривала: – Ну что ты, сынок, я же сначала управлялась, а потом затопила баньку и пошла помыться. Очень уж сегодня