может крыться в возрасте человека?»
«Правда не понимаешь?» – ехидно поинтересовался внутренний голос.
«Правда…»
«А представь хотя бы такую ситуацию… – сто лет назад что-то где-то скрали… или убили кого важного… и до сих пор эту штуку, или киллера, разыскивают – сильно дорогая вещь была… или человек очень знатный… – типа Кеннеди… И все знают, что, допустим… Шэфу – семьдесят лет и он, соответственно, не при делах… а тут вдруг выясняется, что ему – сто пятьдесят! – бац! – и он сразу главный подозреваемый! О как!»
«А чё… – вполне…» – согласился Денис.
Усталость последних дней и монотонность дороги начали сказываться – Денис впал в какое-то состояние полузабытья, сидел с открытыми глазами, но ничего не видел, в голове ворочались тяжелые, тягучие, как густой сироп, мысли. Снова накатила тоска.
«Ну что?.. квартира продана, я из нее выписан, деньги и документы в чемоданчике, меня никогда не найдут, да и искать не будут. На хрен я кому сдался. По документам все хорошо, и наверняка всем, кому надо, от нотариуса до ментов, пардон, блин – полицаев, заплачено. Сейчас завезет подальше в лес, придушит и закопает. Места-то подходящие. Блин… как заболел в четыре года, так и идет все… как по маслу… сегодня, наверно, и закончится… ходок хренов, губы раскатал… ноги здоровые… Хотя – а чего мне, собственно, убиваться? Мы же все с голосом обсудили. Маму я похоронил? Похоронил! Если что не так – то я себя не убивал! Значит, и греха на мне нет! А вдруг Шэф не обманывает – буду жить как человек, разные миры увижу! В любом случае я выиграл!»
Внезапно Денис наполнился веселой злостью, совершенно ему по жизни не свойственной, которая иногда посещает солдат перед решающим моментом битвы, когда отступать некуда и поздно, а впереди победа или смерть и бояться уже нет никаких резонов. Как говорил один известный барон: «Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!..» Никогда ранее Денис такого душевного подъема не испытывал, и это состояние ему понравилось, черт возьми!.. – жаль только, продлилось оно недолго… но все равно от внимания руководителя проекта не укрылось:
– Ну вот… так-то лучше, – заметил Шэф, искоса бросив на него взгляд.
Они свернули на проселочную дорогу и покатили вдоль заросшего бурьяном оврага в сторону темневшего на горизонте леса. Проехав пару километров и спустившись в небольшую низинку, машина остановилась. Денис был поражен сюрреалистическим зрелищем, открывшимся перед ним: справа от дороги, метрах в двухстах, посреди невспаханного поля, стоял пятиэтажный блочный дом.
– Наследие светлого социалистического прошлого, – весело пояснил Шэф, – тут недалеко находилась главная усадьба колхоза-миллионера, что там сейчас, не знаю. Так вот… районное начальство, чтобы прогнуться перед вышестоящим, решило показательно провести смычку. – Он усмехнулся. – Занятное слово «смычка», – он посмаковал его во рту, – смычку города и деревни… был тогда в моде такой лозунг. А лучше бы назвали: «Случка города и деревни!» – Шэф хохотнул и продолжил: – Построили пятиэтажный «городской» дом посреди поля, правда, без коммуникаций – удобства во дворе. А у колхозников