офицерам было оперативно поручено возглавлять, по очереди, помимо своих, ещё и эти «чужие» им роты до подхода их настоящих командиров.
Больше всех, при этом, «повезло» прапорщику Рохлинскому, который, по очереди, возглавлял, таким образом, аж, целых три «чужие» ему роты.
Для этого ему пришлось периодически оббегать с тыльной стороны дома, стоящие вдоль тротуара, чтобы вовремя стать во главе очередной оставшейся без офицера роты, проходящей маршем мимо восторженной толпы.
В результате, когда он проходил впереди солдатской шеренги, мимо одной и той же группы зевак, в третий раз, то ясно услышал сказанную одним из них, по-французски, замечательную фразу в его адрес: «Как же все русские офицеры похожи друг на друга!»…
Наш долгий церемониальный марш закончился лишь во временном лагере вблизи Марселя, отведённом нам властями этого города на краткосрочный постой.
По прибытии туда все нижние чины наших пехотных полков были немедленно оставлены, там, на попечение подпрапорщиков и фельдфебелей, а офицерский корпус почти тут же, в полном составе, направился обратно в город отметить своё прибытие на французскую землю.
Как, впоследствии, выяснилось: мы напрасно понадеялись на наших младших помощников в своих подразделениях. Один чересчур старательный подпрапорщик решил установить «собственную» очередь подхода всех рот к одному котлу, вопреки французскому плану раздачи ужина одновременно из нескольких котлов, в результате чего образовалась огромная очередь голодных солдат. И только приезд графа Игнатьева помог исправить ситуацию: к полуночи все нижние чины были, наконец, накормлены и отправлены спать.
Когда я, по возвращении в лагерь, узнал об этом, то мне стало невероятно стыдно за себя и других офицеров, праздновавших в Марселе во время вынужденной «голодовки» наших солдат. Я сразу же вспомнил ночной кутёж нашей большой офицерской компании в одном из кабаков «старого квартала» города. Шум от нашего веселья был такой, что все жители этого городского района повыскакивали на улицу.
Шампанское и деньги лились рекой, и всё это сопровождалось пьяными выкриками, типа: «Французы должны знать, как умеют гулять русские офицеры!»…
Меня немного утешало лишь то, что лично я тоже, так толком, и не перекусил в этот прошедший сверх суматошный день, так как, по прибытии из лагеря в город, я сначала потратил весь остаток светового дня на осмотр достопримечательностей Марселя и лишь только потом присоединился к своим празднующим товарищам.
Кстати, наибольшее впечатление, в моей одиночной экскурсии по этому древнему средиземноморскому городу, на меня произвели собор Нотр-Дам де ля Гард, находящийся на самом высоком городском холме (с которого открывалась захватывающая дух панорама Марсельского залива и всего города, расположенного многочисленными ярусами на прибрежных холмах, как бы отделяющих его от остальной территории страны), и самая оживлённая городская магистраль Ла Канабьер, которая, визуально, словно опускалась своей нижней частью в прибрежную гладь Средиземного моря, воплощая, тем самым, наяву древний миф о Марселе, как о «Вратах Востока». Остальные же