небольшой прудик возле него. Но воды зачерпнуть, чтобы промыть раны, было не во что. Ей пришлось ещё раз оторвать кусок сорочки и намочив его в воде и не выкручивая, Любава пошла к стоянке.
Подвизд спал, вздрагивая во сне. Когда девушка прикоснулась ко лбу молодого человека, рука её невольно дёрнулась назад. У парня был жар.
Она не могла просто бросить его и уйти. Так было неправильно. Ну день, два,– подумала Любава, – поставлю его на ноги и уйду. Губы парня зашевелились и что-то прошептали. Девушка наклонилась ниже:
– Пить, – ясно услышала она.
Любава побежала к роднику и набрала в сложенные лодочкой руки воды, но пока прибежала назад, в ладошках почти ничего не осталось. Отбросив стыд, девушка открыла чужой заплечный мешок и порылась в нём. Среди разных вещей и безделушек она нашла серебряный кубок, с ним и пошла по воду.
Целый день Любава не отходила от Подвизда ни на шаг: промывала ему раны отваром ромашки, подладывала ветки в огонь, чтобы ему было теплее, когда юноша трясся от озноба. Поила его отварами трав. На ночь насобирала сухих веток, принесла воды… Вконец измученная она уснула. И снился ей Алекс – его озорные глаза, взгляд, от которого сердце почему-то ухало куда-то вниз, ласковые руки, убаюкивающие её… Такой сильный и такой ласковый. Вспоминает ли он её, болело ли у него сердце, когда она пропала?
Любава медленно просыпалась – что-то тёплое касалось её лица. Девушка открыла глаза и оказалось, что это лучик солнца прыгал по её щеке. Он проник через густую листву и как –бы просил: просыпайся, ведь мир чудесен.
Любава приподнялась и посмотрела на юношу – он дышал слабо, но размеренно. По-видимому жар прошёл и дела пошли на поправку.
Скоро домой, домой – пело сердце. Девушка побежала к роднику, умылась. И так ей захотелось смыть с себя все тяготы прошедших дней, почувствовать себя чистой, отдохнувшей, что Любава не мешкая развязала пояс, сняла одежды и, подумав, распустила косу. Озерцо возле родничка было неглубоким. Вода доходила девушке до пояса, волосы сразу же веером легли на воду.
Вода была прохладной, но бережно поддерживала её. И только немного озябнув, Любава вышла на берег. Быстро оделась, заплела косу и пошла к стоянке.
Любава помогла юноше привстать и прислониться спиной к дереву.
– Извини, я без спроса рылась в твоей сумке – нужна была посуда для воды. У тебя есть вяленая оленина и пшеничные лепёшки – нужно поесть.
– Я ещё и должен кормить тебя своими припасами?
– Не за себя волнуюсь. Тебе ведь сил набираться надо. До Киева пешком не близко.
Она вытянула припасы и подсев к Подвизду постелила перед ним холстинку, на которую выложила нехитрую снедь.
Парень не захотел есть один и кивнул ей, приглашая разделить с ним немудреную трапезу. Любава помнила слова Мала о том, что хлеб врага горек, но всё же заставила себя проглотить кусочек лепёшки.
– Я до сих пор не знаю как зовут тебя, девушка.
– Любава, – думая о чём-то своём,