если съедят вас внешние звери, нежели внутренние. Брат отвечал: здесь авва скитский, Даниил. Она, услышав это, отворила обе половины ворот и вышла навстречу старцу со всеми постницами. Они устлали одеждами своими весь путь от ворот до того места, где был старец, и, поклоняясь перед ним, целовали ноги его. Таким образом с великой радостью и веселием ввели его в монастырь. Игумения велела принести лохань, влила в нее воду, согретую с благовонными травами, и, поставив постниц в два лика, сама своими руками умыла ноги старцу, также и ученику его. Потом она подводила постниц по одной к умывальнице и окропляла их этим святым омовением; оставшееся же после всех возлила на главу свою и в недра свои. Монахини представляли собой чудное зрелище: они были безгласны, как камни, и беседовали одна с другой знаками. Походка и вид их были ангельские. Старец спросил игумению: нас ли стыдятся сестры или они всегда таковы? Игумения отвечала: рабыни твои, владыка, всегда таковы, но молись о них. Старец сказал ей: скажи ученику моему, чтоб он научился у них молчанию, потому что он, живя со мною, ведет себя как готф[252].
Одна из сестер лежала посреди монастыря и спала; на ней была рубищная одежда. Старец спросил игумению: кто это лежит? Она отвечала ему: одна из сестер, преданная страсти пьянства. Что делать с нею, не знаю. Выгнать ли ее из монастыря? Боюсь греха. Оставить ли ее так? Но она смущает сестер. Старец сказал ученику своему: возьми умывальницу и возлей на нее воды. Он сделал так. Она встала, как встают упившиеся вином. При этом игумения сказала: владыка! Такова она всегда, какой ты видишь ее теперь. И ввела игумения авву Даниила в трапезу, предложила вечерю сестрам и сказала: авва! Благослови рабыням твоим вкусить с тобою. Он благословил им. Великая и вторая по ней сели с ним. Старцу предложили моченое сочиво, невареную зелень, финики и воду; пред учеником его поставили немного хлеба, вареной зелени и вина, растворенного водою; инокиням же предложили различную вареную пищу, и рыбу, и вина в достаточном количестве. При этом никто не произнес ни одного слова. Когда встали из-за трапезы, старец сказал игумении: что вы это сделали? Лучшую пишу следовало употребить нам, а употребили ее вы. Игумения отвечала старцу: владыка! Ты монах, и потому я предложила тебе пищу монашескую; ученику твоему, так как он ученик старца, предложена пища также монашеская; мы же – новоначальные, и потому употребили пищу новоначальных. Старец сказал на это: Бог да исполнит любовь вашу, потому что мы извлекли большую пользу из действий ваших. Когда все разошлись спать, старец сказал ученику своему: поди, посмотри, где будет спать пьяная, лежавшая среди монастыря. Он посмотрел, и сказал старцу: там, где сестры исправляют телесную нужду, близ отхожего места. Старец сказал ученику: победим эту ночь. Когда уснули все инокини, старец взял ученика и подошел к тому месту, где лежала мнимая пьяная. Они увидели, что она встала и воздела руки к небу; слезы ее потекли подобно потоку, и творила