правду об уродце, ты бесишься.
– Прекрати его так называть.
Я лишь пожала плечами, как бы говоря «ну вот опять». У мамы двойные стандарты, это ясно каждому. А папа ходит под ее высоким толстым каблуком.
– Сладкое ему не давай, без присмотра не оставляй, следи за его.. – начала мама.
– Я знаю – перебила я ее – ты каждый раз повторяешь одно и то же. Я. Знаю.
Но мне все равно пришлось дослушать ее заготовленный монолог до конца. Она словно была телефонным роботом, которого невозможно было остановить или перебить. Только дождаться окончания заготовленного текста.
Когда она ушла, я довела Маркуса до гостиной и уселась в кресло, когда он грохнулся на пол. Гостиная пока была мало обхожена – но это была большущая комната и при должном декоре выглядела бы кайфово. Пока здесь стояла лишь часть мебели, что предки выкупили от прошлых владельцев. Папа уплатил за это дополнительно 500 баксов, зато не пришлось платить грузчикам.
Мебель это был большой диван и пара кресел. Посреди стоял стеклянный столик. К его лакированной ножке сейчас и побрел Маркус.
– Эй, придурошный – окликнула его я – давай не усложнять друг другу жизнь?
Естественно, он меня не понял.
Я раздраженно схватила его за руку и усадила в кресло. Он тупо уставился перед собой.
– Наверное, тебе еще хреновее, чем мне – предположила я, когда сверху раздался грохот.
И тишина.
– Пап? – нахмурилась я.
Мама сказала, что отец наводит порядок в подвале, но очевидно, он перебрался уже наверх.
– Ты там в поряде, па? – крикнула я уже громче.
– Да, а что? – голос отца с подвала.
Я озадаченно глянула вниз и вновь наверх.
– Да нет, ничего.
Я посмотрела на брата, всунув ему в руку конфету, хоть мама и запрещала их давать.
– Сиди здесь и жуй. Я быстро.
Я поднялась на второй этаж и прошла в ту комнату, из которой раздался грохот. Это была вторая гостиная. Ничего.
Тогда я взвилась на третий этаж. Этой комнатой оказалась спальня Маркуса. И я сразу обнаружила, что создало такой грохот.
– Какого черта?
Поперек комнаты лежало его упавшее кресло-качалка. Мама часто садила его сюда и это могло отвлечь его минут на десять. Относительная свобода.
Я обратила внимание, что окно слегка приоткрыто. Наверное, сквозняк. Или что-то типа того.
Я подняла кресло, поставила его, где оно стояло и спустилась к брату. Рядом с ним уже возился отец.
– Как ты могла оставить Маркуса одного? – вменил он мне – еще и дать конфету.
– Меня не было две минуты – нахмурилась я – но конечно, все успевает случиться, только я отойду.
– Просто не отрицай, что ты халатно относишься ко всему, что тебе поручают. Хорошо, хоть калитку научилась закрывать.
– В смысле?
– Впервые за ночь она не долбила мне по ушам. Спасибо и на этом.
– Ну ладно.
Часа через два пришла мама и рассказала, как она распрекрасно договорилась с директором о Маркусе. Типо теперь она могла его водить с утра, где он занимался бы еще