Роджер Леви

Платформа


Скачать книгу

совсем. Он криминал. Он иногда приказывает убивать людей. Он лучший криминал в Системе. Порносферу видел? Он ей управляет. – Пеллонхорк ускорился, размахивая руками, высоко подпрыгивая и притворяясь птицей.

      Я догнал его.

      – Он ей управляет?

      – Может, не всей порносферой, – сказал он, – но и другими штуками тоже. Твой папа на него работает.

      – Мой папа людей не убивает.

      – А мой папа говорит, что твой слишком глубоко завяз, чтобы уйти, что бы там ни думала твоя мама. Я сам слышал. Смотри, вон он. – Он подобрал палку, подошел к высокому муравейнику и достал из кармана ножик, чтобы ее заточить. Ему потребовалось три стремительных движения ножа. Даже в том возрасте он был силен и сосредоточен. – Вот, держи.

      – Что значит «слишком глубоко завяз»?

      – Не знаю. Я просто это слышал. Держи палку, Алеф.

      Я взял ее. Он подобрал вторую и тоже ее заострил.

      – Еще он говорит, что твой папа полезный. И он ему доверяет. Это хорошо. Он почти никому не доверяет. Наверное, поэтому мы сюда и прилетели. В других местах сейчас не безопасно. Здесь мне безопаснее, хотя я и люблю папу. И мама тоже. – Он посмотрел на меня так, словно я собирался в этом усомниться.

      Мы умолкли, чтобы сберечь дыхание. Муравейник был выше наших голов. Мы принялись раскапывать этот твердый конус из слюны и земли. Вскоре он начал гудеть – муравьи подавали дрожащий сигнал тревоги. Пеллонхорк работал над заметным бугром в боку муравейника, а я тянулся вверх и чертил окружность, намереваясь сшибить верхушку. Труд поглотил меня с головой.

      – Алеф! – взвизгнул Пеллонхорк.

      Я остановился и увидел, что его палка внезапно провалилась в бугор, и Пеллонхорк, потеряв равновесие, упал на муравейник. Потом, спотыкаясь и размахивая палкой, отшатнулся прочь. На его руку забрались муравьи, они кусали и жалили. Я бросился стряхивать их с него, и они переползли на меня. Боль была немедленной и ужасной, и я закричал. Не знаю, сколько времени мы скребли и колотили друг друга, но в конце концов с муравьями было покончено.

      Пеллонхорк уселся и громко захохотал.

      – Над чем смеешься? – спросил я.

      – Над тобой. – Он передразнил мой крик.

      – Боль была адская, – сказал я.

      Его лицо утратило выражение. Он воткнул свою палку в землю.

      – Не адская, – сказал Пеллонхорк тихо. – Ты разве отца Благодатного не слушаешь? Не бывает такой боли, как в аду.

      – Может, и не бывает, но смеяться надо мной не надо. Мне было больно. Это не смешно.

      – А по-моему, смешно. Мне так кажется. И вообще, ты о боли ничего не знаешь.

      – А ты знаешь?

      Он скрестил ноги, вытащил палку и уперся острием в ладонь, в мягкий ее центр, так что оно продавило кожу.

      – Посмотрим. – Он покачал палку и стал на нее налегать, втянув голову в плечи. – Давай узнаем о боли. Мне с тобой это сделать, Алеф, или с собой? С кем из нас?

      В голосе его прорезалась глубинная угроза. Я отошел назад и сказал, пытаясь отшутиться:

      – Не