Дорога, поезда и вокзалы всегда настраивают на лирический лад и оставляют соответствующее послевкусие. Поэтому прошу извинить меня за лирические отступления. С другой стороны, все события этого дня так или иначе связаны с чудом, для описания которых как раз и нужна лирика.
Есть четыре вещи, которыми я готов заниматься в одиночестве и бесконечно – ехать со скоростью 70 км/ч, читать, курить, пить чай. Каждое из занятий способно поглотить меня полностью. Это похоже на медитацию. Иногда получается совмещать два, реже три дела – удовольствие от этого возрастает в прогрессии. Синергия! Однако я знаю только одно место, где можно ехать, читать, курить и пить чай одновременно – это поезд. К железной дороге меня тянет с детства. Я еще не проработал эту особенность со своим терапевтом. С другой стороны, любовь к железной дороге трудно назвать обсессией или компульсией, которые, как правило, оборачиваются негативом. Поэтому я скорее всего не стану посвящать мозгоправа в это дело. Сэкономлю деньги и лишний раз куплю билет на поезд.
Еще школьником я намерено ходил через вокзал, а не аллеями парка имени Первого Мая. Бывало, в дождь забегу с чебуреком в руках в здание вокзала, чтобы переждать непогоду, а заодно и подкрепиться, и глазею на отъезжающих в зале ожидания. Те суетятся – то и дело посматривают на табло, прислушиваются к объявлениям диктора, а потом вдруг вскакивают, хватаются за сумки, чемоданы и ломятся к перрону.
Помимо наблюдения со стороны, обожаю смотреть в окно вагона изнутри, как в монитор или аквариум. Люблю созерцать старенькие полуразрушенные полустанки, меня вдохновляют запустение глухих станций и размах важных узловых, где поезда делают долгие остановки, а по ночам можно послушать трансляцию радиопереговоров путейцев. Командует рабочими обычно женщина. Говорит она деловито – раздает задания путейцам, руководит маневровыми. Голос ее, спокойный и глубокий, льется из динамиков, висящих на столбах; отражаясь от тумана, он перекатывается негромким эхом на много километров вокруг узловой. Ночью хорошо слышно. Но ответов не слыхать – подозреваю, ей отвечают по рации.
Мне нравится смотреть как состав стремительно и немного равнодушно пронзает пространство, скрываясь в складках местности как это, наверное, делает удав после охоты. Только у того удава мыши в животе, и движется он с характерным шорохом. Поезд же катится махиной, забитой под завязку людьми и грузом, натужно выдавая – ту-у-у-у! Если долго никуда не еду, то скучаю по запаху просмоленных шпал, платформам, звукам вокзала, вагонным разговорам.
Поезд – это модель жизни, особенно когда едешь в плацкартном вагоне. Покупаешь билет, заходишь в вагон и дальше от тебя мало что зависит. Столько людей, столько историй! В поездах – вся жизнь как в ускоренной съемке. Только масштаб жизни поменьше. Случай подсовывает попутчиков. Сперва это чужие люди, а в конце пути – немного родня. Некоторые сходят раньше, их места занимают новые пассажиры. Одни замкнутые, скованные, подозрительные, ставят сумку