разобрать. Тогда ему стало стыдно, и он понял, что умрет по своей собственной вине.
Пришел дородный шейх с длинными седыми волосами и бородой, и Байрам-эфенди вспомнил, что только что видел его в мечети. Ласково улыбнувшись, шейх стал рассказывать, как надо читать молитвы, написанные на бумажках. Ночью, когда из темноты явится демон чумы, нужно тридцать три раза произнести три из имен Аллаха: Реджеб, Муктедик и Баки[16]. Если направить на демона амулет и бумажку с молитвой, достаточно и девятнадцати раз, чтобы беда отступила. Заметив, что собеседник еле держится на ногах от слабости, шейх слегка отодвинулся от него (это не укрылось от внимания Байрама-эфенди) и прибавил, что не имеющий времени произносить имена Аллаха положенное число раз должен просто повесить амулет на шею и дотронуться до него указательным пальцем вот так (шейх показал), это тоже поможет. К чумному бубону на левой стороне тела прикасаться нужно пальцем правой руки, а на правой стороне – пальцем левой руки. Если начнешь заикаться, берись за амулет обеими руками и… Но тут Байрам-эфенди понял, что все эти мудреные правила уже спутались у него в голове, и побрел к своему дому, который находился неподалеку. Дочери, красавицы Зейнеп, не было дома. Жена Эмине, увидев, в каком состоянии муж, заплакала. Потом достала из шкафа постель, развернула ее[17], и Байрам-эфенди улегся. Его тряс озноб; он хотел что-то сказать, но во рту так пересохло, что не получалось произнести ни слова.
В голове у Байрама-эфенди бушевала буря. Он дергал ногами и руками, словно за ним кто-то гнался, словно ему было страшно или что-то его раздражало. Видя это, жена принималась плакать громче, и плач ее убеждал Байрама-эфенди, что он умирает.
Когда под вечер вернулась Зейнеп, он ненадолго, казалось, пришел в себя, сказал, что амулет на шее его спасет, и снова впал в тревожное забытье. Ему снились странные и кошмарные сны: волны бурного моря, бросающие его то вверх, то вниз; летающие львы, говорящие рыбы и бегущие сквозь языки пламени бесчисленные орды собак. Потом из пламени прыснули крысы и вышли огненные шайтаны, пожирающие прекрасные розы. Крутится ворот колодца, вертится мельница, хлопает и хлопает незапертая дверь, и мир становится все теснее. По лицу катились капли пота, словно от жаркого солнца. Внутри все сжималось, ему хотелось убежать, спрятаться, мысли то неслись кубарем, то замирали. Но страшнее всего было то, что полчища крыс, две недели назад заполонившие тюрьму, крепость и весь остров, врывавшиеся на кухни и пожиравшие циновки, ткани и доски, теперь гнались за ним по тюремным коридорам. Байрам-эфенди убегал от них, потому что боялся прочитать неверные молитвы. Желая, чтобы его услышали в последние часы жизни, он изо всех сил кричал на тварей, являвшихся ему во сне, но голос его был еле слышен. Теперь рядом с ним стояла на коленях Зейнеп и смотрела на отца, стараясь подавить рыдания.
Потом, как это часто бывает с больными чумой, он на какое-то время пришел в себя. Жена подала ему миску с обжигающе-горячей