вывернулся из-под руки старшей няньки и, гордо задрав подбородок, сообщил:
– Меня зовут Дэмьен!
Подъем по оставшимся ступеням проплыл мимо сознания, и Тюремщик вынырнул из глубин памяти только при входе в зал аудиенций. Беглый взгляд подсказал, что за последние одиннадцать лет он ничуть не изменился. Те же затянутые бордовым стены, тот же паркет (кажется, взятый из Лувра), те же огромные хрустальные люстры, буквально пожирающие электричество, то же возвышение, к которому ведут пять широких ступеней… Тот же старый трон Первого консула – самое обычное офисное кресло на колесиках, которые меняли уже не один десяток раз, так же как и обивку.
И консул, сидящий на троне, – прежний. Квентин Арпад. Он почти не изменился. Даже седины в висках заметно не было. Возможно, виной этому природный светло-пепельный цвет его густой не по возрасту шевелюры. Морщин тоже добавилось не слишком. И глаза… Дэмьен хорошо помнил выражение этих глаз, когда мудрый и справедливый консул выпускал в него пули одну за одной. Вот и сейчас Квентин Арпад смотрел так, будто вместо зрачков у него лазерные прицелы. В общем все было по-старому.
А вот вооруженная охрана вдоль стен и три (!) видеокамеры – это что-то новенькое. Так же, как и два человека, сидящие рядом с консулом. Вернее, они тоже были старые – около шестидесяти. Но то, что им позволено здесь находиться… Раньше на своем возвышении за массивным столом консул восседал в гордом одиночестве. Все остальные располагались в зависимости от ранга на ступенях, плотно заставленных креслами, которые были куда богаче консульского. Кажется, тоже из Лувра.
Так было раньше, а теперь… Слева от консула, сложив холеные руки в молитвенном жесте, сидел епископ. Как полагается, в белой мантии и шапочке, с большим золотым шаром – символом Единого на массивной цепи. Дэмьен не помнил этого человека и знакомиться желания не испытывал. Хотя то, что консул позволил главе церкви Единого присутствовать на их встрече… Вообще-то Дэм полагал, что консул будет один. Хотя третий участник аудиенции вопросов не вызывал.
Государственный изменник взглянул на первого министра Города, и сердце защемило сильнее, чем раненое плечо. Так мог бы выглядеть отец, будь он жив. Бертран Тюремщик родился позже отца Дэмьена ровно на четыре минуты, и это решило его судьбу. По закону рода Тюремщиков главой дома и первым министром становится младший сын, а не старший, как принято в других высших домах. Именно поэтому дядя Бертран сидит по правую руку от консула, а отец…
– На колени!
Слегка надтреснутый, но все еще сильный голос Квентина Арпада прозвучал впечатляюще. «И все-таки в этом зале прекрасная акустика, – невпопад подумалось Дэмьену, прежде чем до него дошел смысл вроде бы простого приказа. – На колени? Он сказал «на колени?!»
За год, который Дэму пришлось провести в Пасмурной зоне, он слышал о консуле Квентине много самого разного. Одни утверждали, что правитель благодаря постоянному приему экса превратился в совершенную развалину, другие – что, напротив, вернул себе молодость.