какие у него были волосы. Возможно, именно такие – темно-русые, почти каштановые. Когда же Бертран подошел и начал поправлять бабочку сперва себе, а потом растерянному племяннику, Дэмьен вдруг заметил, до чего они похожи. По какой-то прихоти генов он гораздо больше походил на дядю, чем его родные сыновья, на что ему не преминул указать Марк, с небольшим опозданием появившийся в холле.
В оперу тем не менее они прибыли вовремя, хотя Дэмьен предпочел бы задержаться часа на два или три. Или вообще не поехать. Потому что, поднимаясь по широкой мраморной лестнице, он не просто испытал дежавю, он его поймал.
Вылетевший из резных дверей Первого театра подозрительно знакомый мальчишка, на ходу срывая миниатюрный фрак и оглядываясь на замешкавшуюся в дверях погоню, с разбега впечатался в Дэмьена.
– Так вот ты какая, моя карма, – усмехнулся тот и порадовался, что успел подставить руки, иначе удар головы юного беглеца пришелся бы ему аккурат ниже пояса.
– Отпусти! – предсказуемо потребовал мальчишка, но грозить мамой не стал.
Напротив, заслышав приближающийся шелест платья, попытался спрятаться за Дэмьена.
– О, благодарю вас, хайсит! Я прошу простить моего сына за столь неподобающее поведение. В отсутствие отца он совершенно отбился от рук. Еще раз примите мою благодарность, хайсит…
Дэм вздрогнул, услышав этот голос, и, понимая, что исправить уже ничего нельзя, обреченно выпрямился.
Перед ним стояла Елена Арпад в алом шелковом платье, разрумянившаяся от погони и досады, с выбившимся из высокой прически золотистым локоном. В ее темно-серых, как у отца, глазах плескалось раздражение пополам с любопытством. Дэмьен мог только зачарованно наблюдать, как их сменили сначала узнавание, затем удивление, радость… А потом глаза молодой женщины потухли, будто кто-то безжалостной рукой вырубил электричество.
– Рада вас видеть после столь долгого отсутствия, хайсит Главный Тюремщик, – Елена изящно протянула ему руку.
– Взаимно, хайситта Арпад.
Дэмьен склонился и поднес руку к губам, стараясь нечаянно не коснуться нежной кожи. Ему достаточно было ощущать трепет ее пальцев и собственную дрожь, прокатившуюся по позвоночнику. Даже вой узника на время смолк или же Дэмьен его просто перестал воспринимать. Идеальная женщина. Была, есть и будет. И ничто не в силах этого изменить.
Время замедлилось, будто в его Комнате. Стоящие рядом Бертран и Марк, казалось, застыли без движения, даже пятилетний сорванец угомонился и задумчиво присел на ступеньку.
– Привет, сестренка! – громкий, слишком реальный голос наследного консула Юлиана спугнул наваждение. – С кем это ты любезничаешь, пока муж на миссии?
– Здравствуй, Юлиан, – Дэм осторожно выпустил руку Елены и повернулся к бывшему лучшему другу. – Давно не виделись.
Они не виделись действительно очень давно и потому с жадностью разглядывали друг друга в повисшем вокруг неловком молчании. Даже на Елену Тюремщик не смотрел