участия закона, а потому не пускает её в ход. Зря. С записью ведь может что-то случиться. Как случилось с его сынком.
– Повезло, что пронесло. Там немного грустно, – в своей саркастичной манере отозвался Молох.
– Но ты же выжил. Целых десять лет. Это срок.
Молох поднял на него задумчивый взгляд, в котором Саид уловил кое-что ещё. И он точно знал, как это называется. Гнев. Тот самый, которым живёт и сам.
– Мысль о мести помогла, – подтвердил его догадки Молох.
– Кого надо грохнуть?
Елисей покачал головой, слабо и как-то безрадостно усмехнулся.
– Э, нет. Это моя месть.
– Ты же говорил, не хочешь больше убивать.
– Не хочу. Это будет последнее убийство в моей жизни.
– А что потом? – Саид и сам бы хотел знать, что бывает потом. Но боялся представить это «потом». Потому что в нём может не быть её… Той, с кем хотел бы это «потом» провести. А потому отчаянно боялся его.
– А потом… А потом всё. Потому что без неё я жить уже не смогу, – задумчиво пробормотал Молох и опустошил, наверное, десятый по счёту стакан.
– Без неё? Без мести?
Молох поднял на него взгляд, и стало всё ясно даже без слов. Он не о мести. Он о женщине.
– Без той, которая меня предала. Это из-за бабы я десятку тянул.
Жестоко. Для такого, как Молох, вдвойне. Обычно люди, вроде него, не верят никому и никогда. А если кого-то пускают в своё сердце, то это навсегда. В общем, всё, как у Саида. Только Надя его не предавала. Её у него забрали.
ГЛАВА 3
Я подошла к окну, осторожно выглянула наружу и вздрогнула, когда за спиной послышались негромкие шаги.
– Я же говорил, не открывать шторы. Какое из этих трёх слов тебе непонятно?
– Прости, – отшатнулась назад, затыкая тяжёлой шторой просвет. – Я просто по солнцу скучаю.
– Твоя любовь к солнцу может стоить мне жизни. А я не собираюсь подыхать, потому что какой-то бабе захотелось погреться. Обогреватель вон там, – указал на калорифер у кровати, куда я сама его и поставила.
– Мне кажется, ты слишком осторожничаешь. Нас уже давно никто не ищет. По крайней мере, так, как искали раньше.
Мужчина скривил губы в подобии ухмылки.
– Значит, ты не знаешь моего брата, раз так думаешь. Есть хочешь?
Я кивнула, облизнув потрескавшиеся от недостатка витаминов и отсутствия косметических средств губы.
– Садись, – он плюхнулся за столик, кивнул на стул напротив. Подвинул мне пакет с едой. – Разложи.
– Долго мы ещё здесь пробудем? – я достала контейнеры с мясом и овощами, открыла упаковку с хлебом.
– Посмотрим.
– Так долго на одном месте мы ещё не задерживались.
– Пока тихо всё. Видать, тебя и вправду уже не ищут, – уставился на меня испытующе. Ждёт реакции. Я уже не раз замечала, что ему интересны человеческие эмоции. Наверное, оттого что сам их не испытывает.
Но я уже научилась не показывать свои чувства. Жаль, я всё ещё их ощущаю…
– Что ж, это, наверное,